Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

Дик Филип Киндред

Будто в ответ на его слова, тонкие, словно бумага, губы старика раздвинулись, и вновь раздался слабый шепот.

— Я очень стар, — подтвердил Престон, — почти полностью глух и парализован. — Его рот скривился в улыбке. — Как вам наверняка известно, я страдаю артритом. Должно быть, я где–то потерял очки и вижу не совсем четко.

— Это ваш корабль? — спросил Конклин. — Вы сели сюда перед нами?

Голова наклонилась в знак согласия.

— Он смотрит на нас, — сообщил Гровс. — Как жутко.

—

Как давно вы находитесь здесь? — поинтересовался Конклин у мумифицированного создания, плававшего в питательной ванне.

— Извините, — ответил Престон, — но я не могу выйти отсюда, чтобы пожать вам руки.

Конклин на мгновение закрыл глаза.

— Похоже, что он не услышал меня.

— Мы представляем Общество престонистов, — нерешительно начал Гровс. — Мы следуем вашим трудам. А вы…

— Я так долго ждал, — перебил его Престон. — Столько грустных лет, столько одиноких дней!

— Тут что–то не так, — ошарашенный, произнес Конклин. — За этим что–то кроется! Он глух и слеп.

Конклин направился к скоплению механизмов.

— И это не астронеф. Не совсем. По–моему…

— Я хочу рассказать вам о Диске Пламени, — прервал его сухой и безжизненный голос. — Для меня важно только это.

— Для нас — тоже, — озадаченно ответил Гровс.

Конклин судорожно исследовал монолитную внутреннюю поверхность сферы.

— Нет реакторов. Это не может перемещаться. Очевидно, есть антигравитационная защита, подобная той, что ставится в бакенах.

Он резко повернулся к Гровсу:

— Это бакен. Я начинаю понимать.

— Послушайте меня, — проговорил Престон. — Необходимо, чтобы я рассказал вам о Диске.

— Он должен иметь несколько таких бакенов, — размышлял Конклин. — Этот, по–видимому, жил здесь, притянутый силами гравитации. Быть может, существуют тысячи аналогичных бакенов.

Конклин подошел к Гровсу:

— Мы вошли в контакт не с кораблем, а с серией бакенов. Каждый направлял нас к следующему. Мы прошли по всей линии бакенов, вплоть до посадки.

— Делайте, что хотите, — непреклонно твердил голос, — но выслушайте то, что я хочу вам сообщить.

— Замолчите! — закричал Конклин.

— Я должен остаться здесь, — с трудом говорил Престон.

Он с усилием подбирал слова:

— Я не смею выйти. Если я…

— Престон! — завопил Конклин. — Сколько будет дважды два?

— Я ничего не знаю о вас, — бесстрастно продолжал голос.

— Повторяйте за мной! — вопил Конклин. — У Мэри была маленькая овечка. Ее шерстка была как снег бела.

— Прекратите! — зарычал Гровс на грани истерики. — Вы что, сошли с ума?

— Поиски были долгими, — продолжал бормотать монотонный скрипучий голос, — и ничего не дали. Совсем ничего.

Конклин наклонил голову, затем обернулся к проделанному ими отверстию.

—

Он не живой. Это не питательная ванна, а какое–то летучее вещество, в котором сохранено видеоизображение. Синхронные звуковые и видеозаписи заставляют его двигаться весьма правдоподобным образом. Но он мертв. Мертв в течение пятисот лет.

В тишине раздавался только непрерывавшееся бормотание.

Конклин наполовину высунулся наружу.

— Эй! — крикнул он остальным. — Идите сюда! Входите!

— Мы почти все слышали в наушниках, — объяснил Джерети.

Он пролез в сферу.

— Что это означает? И эта история про Мэри и маленькую овечку?

Увидев дубликат Джона Престона, он замолчал.

За Джерети, трепеща от нетерпения, вошли остальные. Они все сразу застыли, увидев старика и услышав едва цепляющиеся друг за друга слова.

— Закройте отверстие, — приказал Гровс, когда в сферу забрался последний японский рабочий.

— Это что? — недоверчиво начала Мария. — Почему он так бормочет? Ведь говорили, что он… рассказывает.

Конклин сильно надавил на плечо молодой женщины.

— Это всего только изображение. Он оставил их сотни, может быть, тысячи. Они разбросаны в пространстве, чтобы привлечь астронефы и направить их к Диску.

— Значит, он мертв?

— Уже очень давно. Но посмотрите на него. Он должен был умереть очень старым. Без сомнения, он уже много лет исследовал Диск. Престон знал, что когда–нибудь сюда пойдут корабли. Он хотел проводить их в этот мир.

— Старик, наверное, не знал, что было основано Общество, — грустно констатировала Мария. — Он не думал, что кто–нибудь пустится на поиски Диска.

— Нет, но он знал, что рано или поздно астронеф прилетит сюда.

— Это как–то… обманчиво.

— Не думаю, — вмешался Гровс. — Не поддавайтесь отчаянию. Мертва только физическая оболочка Джона Престона, и это не так уж важно.

— Наверное, вы правы, — согласилась Мария.

Ее лицо сразу же просветлело.

— В каком–то смысле это чудесно. Это почти чудо.

— Помолчи и послушай, — мягко попросил ее Конклин.

Все умолкли.

— Это не слепое движение, — говорило дряхлое изображение старика. Его глаза, не видя, скользили по прибывшим.

Он ничего не слышал

Старик не осознавал их присутствия. Он говорил с далекими–далекими слушателями.

— Не живой инстинкт делает нас беспокойными и неудовлетворенными. Я вам вот что скажу: самое возвышенное, что есть в человеке, — это потребность расти, прогрессировать, открывать новые вещи, двигаться вперед, распространяться дальше, достигать новых территорий, проводить новые эксперименты, жить, эволюционируя, отмежевываясь от рутины и повторений, идти вперед и никогда не останавливаться…