Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Отстал я от вас, Кирилл Афанасьевич, - развёл руками Стельмах.
– Ещё одна ступенька, и вы - маршал!
– Так я старше тебя!
– возразил Мерецков.
– Всего-то на три года...
– И ты будешь генералом армии, дай срок, - утешил его Кирилл Афанасьевич.
(Этому не суждено было случиться: генерал Г. Д. Стельмах погиб в бою 21 декабря 1942 года. – А. 3.).
Мерецков никак не мог уснуть и всё ворочался на нарах. Слышал, как в железной печурке потрескивали дрова, навевая грусть. Поездка
Долго летели в тёмном облачном небе. Наконец «Дуглас» приземлился на Центральном аэродроме в столице. А через час они уже были в Генштабе. Встретил их генерал Василевский.
– Может, скажешь, дорогой Александр Михайлович, зачем вызвали нас в Ставку?
– Мерецков задержал его руку в своей руке, приветствуя.
– Скажу, Кирилл Афанасьевич!
– Василевский подал им стулья.
– Решено образовать Волховский фронт. По дробности завтра утром в Ставке. Вам быть у Верховного к девяти ноль-ноль!
– Новый фронт - это то, что необходимо сейчас!
– весело промолвил Кирилл Афанасьевич.
– Так что оба отдыхайте с дороги, а утром ждём вас! Да, а где вы будете ночевать?
– спохватился Василевским. Вы, Кирилл Афанасьевич, наверное, пойдёте домой, у вас ведь жена в столице, а куда вы собираетесь, Григорий Давидович?
– У меня есть где остановиться в Москве, - смутился Стельмах.
Он ушёл, а Мерецков задержался.
– У меня к тебе личная просьба, Александр Михайлович, - сказал Кирилл Афанасьевич, озабоченно глядя на него.
– Нужно позвонить в Ташкент генералу Ковалеву...
– В Бронетанковую академию?
– удивился Василевский.
– Чего вдруг?
– Сын мой Володька там учится. Когда я сидел на Лубянке, он подал военкому заявление с просьбой призвать его в Красную Армию, а тот направил его на учёбу в академию. В октябре она эвакуировалась в Ташкент, и сын теперь там.
– Не знал я, что ваш сын учится на танкиста, - произнёс Василевский.
– А мой Юрка пожелал быть авиатором и тоже учится... А Ташкент вам сейчас дадут.
Мерецков переговорил с генералом Ковалевым, затем с сыном. Положив трубку, он скосил глаза на Василевского.
– Побеседовал с сыном, и на душе стало легче.
– Кирилл Афанасьевич встал.
– Ну, я пошёл.
Василевский напомнил ему, что завтра надо явиться к Верховному в девять ноль-ноль.
– Не любит он, если кто-то приходит с опозданием.
– Я это знаю, так что не переживай, будем со Стельмахом вовремя.
Мерецков вошёл в кабинет Верховного и застыл у двери, не зная, то ли садиться к столу, то ли представиться. Щемящее чувство некстати вкралось в душу, под глазом забилась тонкая жилка. Наконец вождь встал с кресла и подошёл к Мерецкову. Поздоровавшись за руку с ним и генералом Стельмахом, он пригласил их сесть за стол.
– Как долетели?
– На лице Верховного появилась мягкая улыбка.
– Без происшествий, - коротко изрёк
– Вам повезло, Кирилл Афанасьевич, - подал голос Жданов.
– А вот когда мы летели с генералом Хозиным, наш самолёт обстреляли «юнкерсы».
Мерецков осмотрелся. Люстра, висевшая над столом, горела ярко и слепила глаза. Напротив сидел Молотов, чуть поодаль от него - Маленков. На другой стороне стола сидели командиры Ленинградского фронта: генерал Хозин и Жданов, командующий 26-й армией (в конце декабря она была переименована во 2-ю ударную армию), генерал Соколов, командарм 59-й генерал Галанин. Мерецков сел рядом с Хозиным. Толкнув Кирилла Афанасьевича в бок, Хозин тихо спросил:
– Почему не дал знать мне, что освободил Тихвин?
– Некогда было, - так же тихо ответил Мерецков. Он хотел ещё что-то сказать, но с места поднялся маршал Шапошников и заговорил о том, что Верховный Главнокомандующий поручил ему доложить обстановку, сложившуюся под Ленинградом. Хотя она и стабилизировалась, немцы не отказались от идеи захвата города. Они вновь активизировали свои действия и в начале ноября захватили Тихвин, лишив Ленинград последней железной дороги, по которой через Вологду шло снабжение города. Ставка направила туда генерала армии Мерецкова, и Тихвин был освобождён.
Услышав свою фамилию, Кирилл Афанасьевич почувствовал, как щёки его запылали.
– Товарищ Мерецков сделал всё, что ему было поручено, хотя у него не хватало войск, оружия и боеприпасов, подал реплику Сталин.
– Но Ленинград по-прежнему и опасности, и Ставка не может этого не видеть.
– Верховный взглянул на Шапошникова.
– Продолжайте, Борис Михайлович.
Шапошников стоял у стола, чуть ссутулившись, его лицо было необычно строгим, а голос с хрипотцой свидетельствовал о напряжении, с. которым он говорил.
– Если посмотреть на карту, которая висит перед ив ми, - снова заговорил маршал, - то нетрудно увидеть, как осложнилась ситуация на северо-западном направлений. Назрел момент, когда надо объединить армии, действующие к востоку от реки Волхов. С этой целью Ставка приняла решение образовать Волховский фронт Какова его задача?
– спросил начальник Генштаба и сам же ответил: - Содействовать срыву вражеского наступления на Ленинград! Это на первом плане. А когда обозначится успех, совместно с Ленинградским фронтом освободить Ленинград от блокады и разгромить войска группы армий «Север».
– Товарищ Хозин, что вы на это скажете?
– Сталин смотрел на генерала с прищуром, словно брал его на прицел.
– Или, быть может, решение задачи вам не под силу?
Генерал Хозин легко, без раздумий заявил, что войска Ленинградского фронта, коим ему доверено командовать, выполнят свою задачу. У него на этот счёт сомнений нет. А вот как поведёт себя Волховский фронт - знать ему не дано, всё будет зависеть от того, кто станет им командовать.
– Мы с Хозиным, товарищ Сталин, подсчитали наши силы и уверены, что успех обеспечен, - неспешно произнёс Жданов.