Мэвр
Шрифт:
Стены комнаты дряхлеют на глазах. Едва ли охотник замечает, как сфера за его спиной твердеет и идёт трещинами, словно поверхность огромного яйца. Взгляд Хэша прикован к глазам сородича.
Тусклые багряные фонари взирают на него так, как будто уже когда-то видели, давным-давно, в другой жизни. Охотник пытается прочесть в них хоть что-то, и не замечает, как они наполняются слезами. Тяжёлая капля стекает по щеке, оставляя тёмную каверну, по которой должны последовать другие, но незнакомец резко поднимает кисть и вытирает щёку.
— Я не понимаю, — повторяет Хэш,
Сфера беззвучно осыпается осколками. На свет появляется полу-прозрачное щупальце, уходящее корнем в пол. Оно сомнамбулически вздрагивает и медленно разворачивается.
Хэш подходит ещё ближе и замечает, что он на полголовы выше незнакомца. Тот неподвижен, что-то будто сковывает его, и потому охотник тянется сам. Пальцы дрожат, тревожно перебирая воздух. То, что должно произойти пугает обоих.
«Кто это? Я? В будущем?» — думает Хэш, не замечая, как щупальце за его спиной поднимается, вытягивает кончик в его сторону, плывёт по воздуху. Будто боясь потревожить силы, недоступные пониманию, Хэш опускает ладонь на плечо незнакомца. Сородич замолкает.
Щупальце резко бросается вперёд. Оно беспрепятственно проходит прямо сквозь затылок и выходит с другой стороны, из точки в центре лба. Охотник замирает, не в силах пошевелиться, а незнакомец начинает быстро говорить. Но Хэш его почти не видит. Стены осыпаются и сквозь крошечные прорехи внутрь заглядывает чернота. Незванный гость пытается поднять руку, но что-то сдерживает его. Он не замечает, как первая струйка крови появляется из левой ноздри, течёт вниз, переваливаясь через хребет верхней губы.
Мысли в голове Хэша бегут с небывалой скоростью. Он не успевает их сформулировать, подумать, улавливает лишь какие-то куски и яркие вспышки образов, которые, без контекста, кажутся чудовищной фантасмагорией. Щупальца, пыль, кислый привкус во рту, крик, треск. Скрежет.
Кисть незнакомца корчится, будто живое существо, которому причиняют неимоверную боль. Она тянется к руке Хэша, вытягивая столько сил из своего хозяина, что рискует убить его. Разделяющие их несколько сантиметров — пытка. Багрянец в глазах незнакомца темнеет, становится почти чёрным. Скрежет полосует воздух словно плеть палача.
Гул, шорохи, лопата, удушье, боль, называй меня, Юдей, визг, бледность, деревянный стук, смех, сдохни… Вспышка.
«Я сплю».
Хэш фокусирует взгляд на незнакомце. Он последнее, что осталось в черноте. Его бьёт крупная дрожь, глаза и губы почернели. Он продолжает смотреть на охотника и что-то говорит.
Рука касается руки. В тот же момент чернота набрасывается на сородича, облепляет с ног до головы так, что остаются только глаза. Скрежет становится выше, истончается и вдруг превращается в слова.
— Акхи, — слышит Хэш.
И просыпается.
Глава 5
Палаты
Под него отдали этаж целиком, но даже спустя тридцать лет кажется, что хирурги, терапевты, вирусологи и весь врачебный персонал здесь гости, а не полноценные обитатели. Неустроенность выражается в узких коридорах, низких потолках и тусклом свете. Часть проблем должны решить текущие проекты, но, по хорошему, госпиталь нужно перестраивать или переносить на поверхность. Оба варианта неосуществимы. По крайней мере, в обозримом будущем.
Хэш открывает глаза. Всё тело ломит, кожу на горле щиплет. Голова раскалывается, но он прекрасно помнит сон, который только что видел. Кое-как приподнявшись на кровати, он осматривает комнату и понимает, где находится.
— Х… — хрипит он, но голоса нет.
«Связки», — думает охотник и пытается встать, но сил не хватает. Откинувшись на подушки, Хэш смотрит в потолок и продолжает размышлять. Постепенно зрение приходит в норму и он различает трещины в штукатурке и швы кирпичной кладки. Чтобы хоть как-то отвлечься, начинает считать секунды, но быстро сбивается. Думать тяжело. Мысли постоянно возвращаются к незнакомцу в плаще, память воспроизводит хриплый голос:
«Акхи».
Хэш беззвучно повторяет слово несколько раз. Ассоциаций нет, но, по непонятной причине, это сочетание звуков приятно резонирует внутри.
Скрипит дверь.
— Пришли в себя? — спрашивает медсестра, подходя ближе. Хэш молча кивает и показывает пальцем на горло.
— Да, связки повреждены, но быстро восстанавливаются. Мы используем новую терапию… — объясняет женщина, но охотник только делает вид, что слушает её.
— Ко…х…да… — тянет он.
— Нет, нет! Не напрягайтесь, — просит она и присаживается на кровать. — По прогнозам — от пятнадцати часов до суток. Учитывая другие раны…
«Так вот что болит», — понимает Хэш. Каждый вздох отдаётся в груди, он думал, что это из-за препаратов или долгого лежания, оказывается — сломанные рёбра. Охота дело опасное. Он ведь был на охоте. Пара треснувших костей — пустяк.
Хэш замечает, что медсестра ушла только тогда, когда пропадает острый запах чистоты. Персонал госпиталя носит его на себе, как знак отличия. Где бы ты их не встретил.
«Интересно, если бы мы столкнулись в городе…» — думает Хэш, но мысли уже возвращаются ко сну. Сородич пытался обратиться к нему, что-то сказать, но он так его и не понял. Смысл остальных видений, если он и был, ускользает, да и какая, к чёрту, разница? Впервые за тридцать лет он встретил кого-то, похожего на себя.
«Но с чего? Мне никогда не снились… свои», — думает Хэш.