Мэвр
Шрифт:
Глава 20
Хэш стоит, хотя удары сыплются один за другим. Он терпеливо ждёт, когда отец остановит своего цепного пса. Иггенайтул бьёт не умело, видно, что физические пытки в Тебон Нуо не в чести, но несколько кровоподтёков расцветают на губах и скуле, а рёбра ноют от тупой, однообразной боли. Тронный зал пуст и только глухой звук от соприкосновения кулаков с плотью и резкие вдохи сквозь зубы наполняют его.
— Довольно, — говорит Хэйрив. Хэш не вполне понимает, на каком языке изъясняется отец. Сознание
— Когда ты успел с ними связаться? — спрашивает Хэйрив, рассматривая стену над головой сына. Он не смотрит Хэшу в глаза, всем видом показывает, что существо перед ним не имеет к нему отношения. Гигант молчит.
Он не собирается выдавать тех, кто осмелился остаться в замке даже после того, как его отец начал чистки и охоту на изменников. Страх, сковывающий мятежных обитателей Семол Ден, оставил сильный отпечаток на душе Хэша. Он смотрит на отца, но видит чудовище, убивающего ради удовольствия. Даже кизеримы, вторгающиеся в Хагвул, не стол страшны: теперь гигант знает, что они всего лишь боялись чуждой им атмосферы, лишённой лимфы. Отец же…
— Сначала ты предал меня. Теперь отказываешься говорить. Наверное ты забыл, что я не только король, но и твой отец.
Удар заставляет Хэша вскрикнуть и осесть на колено. Даже по рядам иггенайтулов проходит волна, но их достигают лишь отголоски, которые ни в какое сравнении не идут с тем водопадом, что обрушивается на плечи гиганта. Хэш пригибается всё ниже, не в силах совладать со злобной мощью отца.
«Думал, у меня будет хотя бы шанс», — думает Хэш, и тут же, с ужасом, слышит голос в голове.
«У тебя никогда его не было, Акхи».
Воспоминания гигант защищает самыми неприступными стенами, которые только способен выстроить. Будь у него больше времени, пройди он обучение — расклад был бы иным. Но теперь память Хэша словно раскрытая книга для Хэйрива, и он вгрызается в неё, бесцеремонно перебирая целые годы жизни сына. Охотник старается не думать о Юдей.
«Какая мерзость — звучит голос Хэйрива. — Ты спутался с этой тварью, созданной из лимфы бадоя…»
«Не смей…
«Не тебе мне указывать!»
Хэш прячется за пустотой, но король не ведётся на уловку. Он добирается до сокровенного и оставлять следы повсюду.
Вот тот момент, когда Хэш начал говорить, копировать человеческий язык, интуитивно понимая, что речь — способ общения. Что-то внутри сопротивлялось и глотка отказывалась воспроизводить звуки. Он произнёс своё первое слово только когда появилась Хак. Тепло и забота, с которой она отнеслась к не похожему на неё существу, пробудили в сердце мальчика страстное желание однажды сказать её имя вслух.
«Мерзость…» — повторяет Хэйрив, отравляя багровым взглядом детские годы и юность сына. Король пытается вычислить предателя, того, кто умудрился запудрить мозги его только что вернувшегося отпрыска, того, кто прервал Кадемию Флазэт и выставил его, великого Хэйрива — слабаком. Дело не в жертвах, а в том, что
Страх — школа будущих героев, его одного недостаточно, чтобы подчинить целый народ. Нужно величие, настоящая, а не обеспеченная чужими штыками сила, которая будет проникать в сердца и вить там гнёзда.
Поняв, насколько близко подобрался к разгадке отец, Хэш бросает на него всё, что ещё осталось. Он в мельчайших подробностях переживает каждый день из своего детства, всё, что только может вспомнить, оживляя даже запахи, стараясь утомить Хэйрива, но тот пожирает чужую жизнь с истинным наслаждением. Сам того не ведая, король раскрывается, и сквозь крошечную брешь в неприступной ментальной стене отца, Хэш видит, что истинная цель Хэйрива — не отомстить за украденного сына, но захватить и подчинить новый мир. Плевать на то, что своим правлением он почти уничтожил прекрасный Тебон Нуо, сосредоточив все живительные потоки в одном единственном месте — себе самом.
«И ему нужно больше», — думает Хэш и в этот же момент ощущает что-то вроде прикосновения яркого луча света. Как корабль, заплутавший во тьме, он правит на него.
«Что это?» — успевает подумать охотник и тут всё заканчивается. Давление уходит. Что-то отвлекает короля, Хэш выныривает в реальный мир. Догадка озаряет его за пару мгновений до того, как он открывает глаза, и в его сердце впивается острый шип горечи.
«Зачем?»
Она рядом, стоит на коленях. Лицо осунулось, но осталось прекрасным, похожим на лики древних хаоламских королев, которые правили маленькими, но гордыми империями Востока на заре человеческой цивилизации.
«Он же обещал», — думает Хэш, но тут же уводит мысль на глубину и целиком обращается в созерцание.
— Зачем ты вернулась? — с хищным любопытством спрашивает Хэйрив. — Возлюбленный купил тебе жизнь, а ты так неблагодарно и глупо распорядилась ею!
Юдей выдерживает тяжёлый взгляд монарха не мигая и не отворачиваясь.
— Я пришла показать, что ты не прав, повелитель Тебон Нуо, — произносит она. В её голосе столько силы, что у Хэша перехватывает дыхание. Он ощущает, как идёт частыми хлёсткими волнами ментальное пространство. Но ведь это не возможно. Юдей не может пользоваться хасса-абаб.
Хэйрив долго молчит.
— В чём же, дитя? — спрашивает он. — В том, что собираюсь уничтожить твой жалкий порочный мир?
— Мой мир — всего лишь пространство. Жертва ты, Хэйрив. Ты слаб и боишься. Прячешься. Не за мечами, как делают монархи моего мира, а за сильным даром, который мог бы послужить на благо всех микнетавов. Вместо этого мы здесь, в чудовищном замке, полном бадоев. Зачем? Потому что мы, люди, спасли твоего сына? Забрали из чащи, вырастили, как умели, научили тому, что знали. Ты так хотел вернуть своего Акхи, что потонул в отчаянии и ненависти. Мы не похожи на нас, но мы не жалки, и не порочны.