Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья
Шрифт:
На том конце провода последовала пауза, за которой раздалось короткое покашливание.
— Самолёт? Ночью? — голос явно звучал удивлённо. — Бюргеры вроде бы культурно и тихо жрали свой шнапс, а макаронники… вроде как тоже не летали…
— Может всё таки, итальянцы?
— Ну, знаешь их… — В голосе собеседника послышалась лёгкая насмешка. — Эти идиоты вообще редко сообщают о своих планах. Я вчера вечером видел их командира с бутылкой вина — вполне возможно, они как всегда забыли подать заявку.
Они посмеялись.
Посетовав
Хосе прикрыл глаза, перекатив сигару между пальцами, кивнул, хотя собеседник этого не видел.
* * *
И вот полчаса назад, всего лишь через шесть часов, аэродромщик перезвонил и оперативно сообщил новости.
Хосе поднял трубку и отозвался не спеша:
— Si? Да, мой друг!
На том конце последовала короткая пауза.
— Ты будешь смеяться, но… — голос звучал с оттенком досады. — Похоже, ни немцы, ни итальянцы ночью не летали. Всё проверили. Ни одного запроса, ни одной заявки, никаких ночных вылетов. Если только они какие то свои мутные дела вертели…
Хосе замер на секунду, а затем затянулся сигарой.
Он медленно выдохнул, выпуская кольцо дыма.
— Интересно…
За окном послеполуденное солнце жарило пыльные улицы, а в воздухе повисло ощущение тревожного ожидания.
— Будешь в городе, найди меня обязательно, зайдем в твою любимую таверну пообщаться! — на прощанье напомнил Хосе своему собеседнику.
Закончив разговор Комендант Авилы задумался. Раз нет записей, значит летал транспортник по каким то левым делам, что было уже не раз. Или что то воровали или наоборот сбывали что то незаконное…
«Вот бы этих козлов прижучить!» — мечтательно представил себе комендант города.
«А если это был не их самолёт… Тогда то чей?» — пришла в измученной жарой мозг мысль.
Хосе вызвал зама и приказал усилить патрули на ближайшие пару ночей на мосту и в городе, а днем отправить на машине наряд на север, до границ его района, внимательно осмотреть территорию.
Вторая половина июня 1937 года. Аэродром Алькала под Мадридом.
Ближе к вечеру самолёт снова забили под завязку.
Тюки с боеприпасами, связки патронных лент, сумки с неизвестным содержимым — всё, что могло понадобиться в тылу, запихивалось внутрь без сантиментов. Даже чёртову надувную лодку умудрились всунуть, скрутив её так, что она выглядела как бесформенный кожаный мешок.
Лёха наблюдал за этим процессом, скрестив руки на груди, и чувствовал, как где-то внутри его подсознания начинает закипать праведный гнев.
— Ну и куда ты это пихаешь? — мрачно поинтересовался он, когда оставшийся испанец, пыхтя, пытался
— Не бойся, капитан, влезет! — радостно отозвался оставшийся диверсант, которого звали Рауль.
Он был прямой противоположностью Мигеля — весёлый, разговорчивый, если не сказать болтливый. Казалось, его вообще ничего не беспокоило — ни перегруз, ни возможная встреча с патрульными истребителями, ни даже тот факт, что они собираются второй раз подряд пробираться в самое пекло.
— Вот увидишь, капитан, всё пойдёт как по маслу! — бодро заявил он, подмигивая Лёхе, пока затягивал узлы на мешках.
Лёха скривился, но ничего не ответил. Ему такие разговоры не нравились.
Как правило, когда кто-то заранее уверяет, что всё будет отлично, это означает одно — что жопа уже маячит где-то на горизонте, просто её пока не видно.
Вторая половина июня 1937 года. Аэродром истребителей Сото под Мадридом.
Ночь ещё не наступила, но солнце уже клонилось к горизонту, когда перегруженный, как беременный шмель, «Шторьх» на взлётную полосу.
«Шмели не бываю беременными! — выдала критическое замечание память. — Ну если бы они были ли бы беременными, то выглядели бы точно как этот немецкий самолётик! А так, да! Мы беременный ослик!» — парировал слишком эрудированное сознание погонщик глубоко беременного «Шторьха».
Машина, натужно загудев, покатилась, покатилась, покатилась… и всё-таки оторвалась от земли. Лёха вжимал штурвал, чувствуя, как самолёт тяжело тянет вверх всю эту кучу барахла, но всё же смог вытянуть его на нужную высоту.
Сото встретил их пыльной полосой, разукрашенной выгоревшими на солнце полосами от следов шин. На аэродроме было оживлённо — самолёты готовили к вылетам, механики возились с моторами, а несколько истребителей И-15 как раз заходили на посадку, возвращаясь после патрулирования.
Самолётик сел мягко, отдал рикошетом по амортизаторам и пробежал к выделенному ему месту на стоянке, и наконец замер.
Лёха заглушил мотор, потянулся и медленно выдохнул.
— Ну вот, теперь осталось самое интересное, — буркнул он.
Впереди была Авила.
Глава 23
Безоблачное небо туда и обратно
Начало июня 1937 года. Советское представительство, Отель «Палас», самый центр Мадрида.
Орлов прибыл в Мадрид из Барселоны злой, усталый и раздражённый.
Самолёта для него не нашлось, и он был вынужден трястись по убитым дорогам в машине со своим молчащим, но явно тоже проклинающим судьбу водителем.
Он не спал нормально несколько суток, питался чем придётся, извёл все свои сигареты и теперь был готов разорвать любого, кто встанет у него на пути.