Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая
Шрифт:
На утро отмытый, перевязанный, смазанный местным аналогом мази Вишневского — исключительно вонючей субстанцией — переодетый в чистый комбинезон, Лёха уже не выглядел как оборванец с помойки и с трудом, но за советского строителя коммунизма сойти мог.
Во-первых, он всё-таки решил проблему с пополнением бюджета. Служба не оставила его в покое, и рано утром после падения позвонил Кузнецов из Картахены:
— Как самочувствие? Слышал, ты разбился вчера и мотоцикл угробил, — проявил осведомлённость Лёхин начальник.
— Нормально, Николай Герасимович, летать могу.
«Постукивает кто-то, только вчера я же навернулся», — пришла интересная мысль в голову нашему герою.
— Не вовремя ты вышел из строя, нужно съездить в Аликанте, посмотреть на аэродромы, где лучше базироваться. Может, сумеем договориться со Смушкевичем и звено И-15 или там сколько удастся выкроить, туда разместить. А то с вашего Альказареса, пока истребители долетят, покрутятся десять минут над бухтой и тут же обратно уходят по остатку топлива.
— Могу в принципе съездить и сейчас, только транспорт какой найду… — проявил героизм Лёха.
— Не геройствуй, давай выздоравливай и приводи свой мотоцикл в порядок, а потом уже дуй в Аликанте. Через три дня жду доклад об осмотре местности, — распорядилось начальство.
Испанские техники привели мотоцикл в порядок быстро и, что удивительно, денег с Лёхи почти не взяли.
— Ты, Руссия, давай, летай! — смеясь, сказал главный механик.
И через неделю он отбыл в Аликанте, расположенный в 70 километрах от его аэродрома. Помотавшись по пригородам курортного города и осмотрев несколько площадок, Лёха зарулил на своём мотоцикле в центр города. У него не кстати разболелся зуб.
Решив не откладывать лечение в долгий ящик, Лёха зашёл к старому еврейскому стоматологу. Выдержав полчаса изощрённой пытки и получив заверение, что остальные его зубы в отличном состоянии, наступил час расплаты. Воспользовавшись случаем, Лёха достал одну золотую монетку и завёл разговор о её покупке.
— Прекрасная золотая монета США с индейцем, известная как «10 долларов с головой индейца» и в замечательной сохранности, весом 16,7 грамма. Могу предложить вам 120 песет, — хитро прищурился старый стоматолог.
— Ищи дурака, — поговоркой Буратино ответил Лёха, чем привёл престарелого еврейского стоматолога в восторг. — Официальная цена сейчас — 35 долларов США за унцию, за эту монету получается около 150 — 160 песет. И это официальная цена, а вы попробуйте купить золото в Испании сейчас или поменять песеты на доллары по официальному курсу! — Лёха вполне мог потягаться в умении торговаться с представителем этой нации.
В результате десяти минут торговли старый стоматолог просветлел лицом и предложил Лёхе устраивающий стороны вариант.
— Приятно встретить такого просвещённого молодого человека, так хорошо разбирающегося в ситуации. Однако давайте остановимся на 160 песетах в знак моего к вам исключительного уважения. И если у вас есть или вдруг появятся ещё аналогичные монетки, я готов их брать, скажем, до десятка штук в месяц. Поверьте старому Исааку, скорее всего, вы сможете найти цену около 180–200 песет, больше вряд ли, и наверняка вас постараются
— Хорошо, — подумав, согласился Лёха. Он поменял десяток монет из золотой колбаски и стал богаче на 1600 песет, что ровно составляло его денежное содержание за месяц войны в Испании.
Во-вторых, на аэродром Лос-Альказарес прилетел Яков Смушкевич в компании Сиснероса, и они долго изучали Лёхин самолёт.
— Можно, в принципе, пулемёты поставить неподвижно, в гашетки вывести к лётчику, оставив на штурмане только перезарядку, — выдвинул идею реальный начальник всей республиканской авиации Яков Владимирович. Оно всё было бы так, останавливало только отсутствие приемлемых пулемётов. Лёха влез с рацпредложением, устроить товарища Дегрярёва стрелком ненадолго, что бы он оперативно изобрёл что-нибудь стоящее, но его предложение не прошло.
Любящий всё попробовать сам Смушкевич вызвался слетать в качестве стрелка в очередной разведывательный рейд в сторону Гранады и Севильи.
«Не было печали, купила бабка порося. Вежливая просьба начальства обязательна к исполнению и желательно бегом», — подумал Лёха во время привычной процедуры предполётной подготовки.
В-третьих, через пару недель в порту выловили тело мафиозного лидера профсоюза грузчиков с тремя пулями в распухшей тушке. Его заместитель, иронией судьбы ставший теперь первым вожаком грузчиков порта, пламенно пообещал отомстить мятежникам, которые, без сомнения, виноваты в преждевременной кончине этого славного и верного сына Республики. Правда, обещанных действий особо предпринято не было.
«Лучше всегда добавлять — сукиного сына… Хорошо, когда есть мятежники! Сразу понятно, кто во всём виноват!» — улыбался Лёха, развинчивая на составные части и пряча в своём уголке ангара выточенный несколько ранее самодельный глушитель к своему Браунингу.
Ну и в последнюю очередь по счёту, но не по значимости, в Альказарес примчалась Наденька. После чего Лёха моментально был затащен в своё жилище, раздет, осмотрен, намазан снова какой-то очередной дрянью и признан годным к употреблению. Ну и немедленно употреблён со всей присущей рыжей страстью.
Самый конец декабря 1936 года. Городок Лос-Альказарес.
Подруга моментально и ловко устроилась в Лёхином жилище холостяка.
«Общежитии имени монаха Бертольда Шварца, человека, придумавшего порох», — как про себя называл свои апартаменты Лёха.
Моментально изгнав товарища Шварца и превратив его апартаменты в коммунистическое общежитие образцового содержания всего за один день, она чуть не довела Лёху до инфаркта, когда он увидел сияющие кастрюльку и сковородку, выстроившуюся стройными рядами посуду, сверкающие стаканы и тарелки и словно отдающие честь на параде, вилки и ложки стоящие по стойке смирно… Ослепительная чистота пола его потрясла напрочь и от снял ботинки… подумал немного и, зная свою подругу, снял и носки, — ну так, на всякий случай…