Моя Шамбала
Шрифт:
– Миш, а правда говорят, что здание строил архитек-тор-фашист, и что когда смотришь на него сверху, оно по-хоже на фашистский знак?
– спросил Пахом.
– Не на фашистский знак, а на крест, - поправил Монгол.
– А как же узнали?
– Летчик с самолета заметил.
– И что?
– Фашиста расстреляли, а дом не успели разломать, началась война.
– Брехня все, - возразил Самуил, - никакого фашист-ского знака нет.
– А почему ж тогда дом не достроили?
– возразил Пахом.
– Да
– Ну ладно, кончай трепаться, нам надо до полудня обернуться в лес и назад, чтоб дома не хватились, - напом-нил Монгол, и мы прибавили шагу.
Сразу за железнодорожным мостом город заканчивал-ся. Короткие резкие гудки паровозов и лязг составов оста-лись позади. Мы шагали по обочине шоссе, а по сторонам тянулись изрезанные оврагами поля с синими полосками лесов на горизонте. За ближней деревней стоял Медвежий лес.
К лесу подошли, когда солнце стояло в зените. Уста-лые и разморенные жарой, мы сели в тени, чуть отойдя от опушки, достали все, что смогли добыть дома: огурцы, лук и по паре сырых картофелин. Набрали хворосту и развели костер. Смотреть за костром и печь картошку оставили младших: Вовку Мотю, Семена и Армена, а сами пошли в лес.
– А то к вечеру не поспеем, - объяснил Монгол.
В прохладной, чистой, будто профильтрованной ти-шине леса, отчетливо слышалась дробь, выбиваемая дят-лом и перекличка лесных птиц. И дятел и пение птиц лишь подчеркивали тишину, и мы тоже старались не шуметь, чтобы не разрушить эту тишину.
– Где-то здесь должна быть разбитая пушка, - шепотом сказал Монгол.
– От пушки нужно идти вправо. Мне хорики говорили, что за пушкой пороху навалом.
С полчаса мы молча ходили по лесу за Монголом.
– Ну, где твоя пушка?
– не вытерпел Мотя-старший.
– А я почем знаю?
– огрызнулся Монгол.
– Я что, "был здесь?
– Да мы же опять на опушку вышли. Вон поле, - уди-вился Изя Каплунский.
– Огольцы, сюда, - донеслось откуда-то снизу. Мы по-шли на голос. Из-под земли показалась голова Пахома. Па-хом сидел в полузасыпанной траншее. На дне траншеи ва-лялись гильзы из-под патронов, пустые пулеметные ленты.
– А где же пулемет?
– спросил Мухомеджан.
– Должен же быть какой-то пулемет.
– Хватился, - усмехнулся Изя Каплунский.
– Здесь сразу после освобождения солдаты специально ходили, собирали оружие, искали документы.
Траншея привела к землянке. Накат был разворочен, несколько бревен завалились концами вниз. Пахом протис-нулся через заваленный вход.
– Ну что, Пахом?
– Монгол пытался разглядеть что-либо через бревна.
– Ничего! Тряпье на нарах, каска, пробитый пулями котелок... Во, целые патроны.
– Подожди, Пахом, сейчас я пролезу, - заторопился Монгол. Нас он остановил:
– Всем нельзя. Может завалить. Патроны поделим.
Пахом с Монголом долго
– Много набрали?
– нам не терпелось посмотреть на патроны.
– Увидите. Дайте вылезти.
Мы выбрались наверх траншеи, и Мотя с Пахомом вы-сыпали из подолов рубах десятка два патронов, две обоймы и два больших патрона для противотанкового ружья.
– Патроны землей засыпаны, - стал объяснять возбуж-денный Пахом.
– Там еще накопать можно.
– Про это место - никому!- наказал Монгол, - Может, еще сюда придем.
Мы без труда нашли нашу стоянку. Заждавшиеся па-цаны бросились к нам навстречу.
Костер почти погас. Осталась лишь горка серого пепла, да тлеющие угли, которые от легкого дуновения ветерка вдруг вспыхивали прозрачным белым пламенем.
Палкой выгребли картошку. Набрали еще хворосту, подложили в костер и раздули огонь.
– Давайте гильзы, - протянул руку Монгол. Мы с Кап-лунским отдали ему несколько гильз, он бросил их в костер. Смотри, не вздумай бросить патрон!
– предупредил Монгол.
– Хорики бросили, Веньку чуть не убило. Хорошо, пуля только щеку царапнула. И то крови сколько было. Немного бы в бок и хана, поминай, как звали.
Обжигаясь, ели картошку, скупо посыпая солью, вы-грызая горелые корки до сажи.
Раздался глухой хлопок, будто лопнула электрическая лампочка, потом второй, третий и затрещали разом нагре-тые в костре капсюли гильз.
– Все, салют окончен, довольно произнес Монгол, когда хлопки прекратились.
– Давайте теперь потрошить патроны.
Мы нашли железки, камни и стали выбивать пули из патронов. Монгол с Мотей-старшим трудились над патро-нами из бронебойных ружей, где пороху было больше.
– Осторожней, не попади кто по капсюлю, - строго ска-зал Монгол.
– Так пальцы и оторвет.
– Мишка, смотри!
– Каплунский держал в одной руке патрон, в другой мятый клочок бумажки.
– Я этот патрон нашел, когда собирал гильзы. Пулю отбил, а порох не высыпается, я стал ковырять сучком и вы-тащил. Вроде записка.
Мы обступили Каплунского! Мишка Монгол взял бу-мажку в руки. Она была запачкана землей по краям изгиба, на одной стороне проступали расплывшиеся в нескольких местах чернила букв, написанных химическим каранда-шом:
"...рощайте... овар... ументы.... копа... удем... бит...о ... посл... ван. Юр..." - с трудом по складам разобрал Мотя. За-писка пошла по рукам.
– "Прощайте товарищи, документы закопали, - пере-вел Каплунский.
– А что такое "удем бит посл" и "ван Юр"?
– Наверно, "будем убиты"... не понятно. "ван Юр" - это Иван, Юра. Во-первых, слова последние, во-вторых, второе слово сразу после первого без точки начинается с большой буквы, - расшифровал Самуил Ваткин.