Моя жизнь
Шрифт:
"сами" объяснение, что это слово означает "господин", казалось им
оскорбительным!
Меня стали называть "адвокат-кули". Купцов называли "купец-кули". Таким
образом, первоначальное значение слова "кули" было забыто, и оно
превратилось в обычное обращение к индийцам. Купец-мусульманин мог
возмутиться и сказать: "Я не кули, а араб", или "я купец", - и англичанин, если он был учтив, извинялся перед ним.
При таком положении вещей ношение тюрбана приобретало
Подчиниться требованию снять тюрбан было для индийца все равно, что
проглотить оскорбление. Поэтому я решил распрощаться с индийским тюрбаном и
носить английскую шляпу. Это избавило бы меня от оскорблений и неприятных
пререканий.
Но Абдулла Шет не одобрил моего намерения. Он сказал:
– Если вы так поступите, это будет иметь плохие последствия. Вы
скомпрометируете тех, кто настаивает на ношении индийского тюрбана. К тому
же тюрбан вам очень к лицу, а в английской шляпе вы будете похожи на
официанта.
В его совете была практическая мудрость, патриотизм и в то же время
некоторая узость взглядов. Мудрость совета была очевидна; но только чувство
патриотизма побудило его настаивать на индийском тюрбане. Намекая на то, что
английскую шляпу носят лишь индийцы-лакеи, он обнаружил узость своих
взглядов. Среди законтрактованных индийцев были индусы, мусульмане и
христиане. Христианство исповедовали дети законтрактованных индийцев, обращенные в христианство. В 1893 году их было уже много. Они носили
английское платье, и большинство из них зарабатывало себе на жизнь, служа
лакеями при гостиницах. Именно этих людей имел в виду Абдулла Шет, ополчившись против английской шляпы. Служить лакеем в гостинице считалось
унизительным. Это мнение многие разделяют и поныне.
Вообще совет Абдуллы мне понравился. Я написал письмо в газеты, где
рассказал об инциденте со своим тюрбаном и настаивал на праве не снимать его
в суде. Вопрос этот оживленно обсуждался в газетах, которые называли меня
"нежеланным гостем". Таким образом, инцидент с тюрбаном неожиданно создал
мне рекламу в Южной Африке уже через несколько дней после приезда. Некоторые
были на моей стороне, другие сурово осуждали за безрассудство.
Фактически я носил тюрбан все время, пока жил в Южной Африке. Когда и
почему я вообще перестал надевать головной убор в Южной Африке, увидим ниже.
VIII. ПОЕЗДКА В ПРЕТОРИЮ
Вскоре я познакомился с индийцами-христианами, жившими в Дурбане. Среди
них был судебный переводчик м-р Поль, который был католиком, а также ныне
покойный м-р Субхан Годфри, в то время учитель при протестантской миссии, отец м-ра Джеймса
депутации Южной Африки. Примерно в это же время я встретился с ныне покойным
парсом Рустомджи и Адамджи Миякханом. Все эти люди, которые ранее
встречались только по делу, в конце концов, как увидим ниже, установили
между собой тесный контакт.
В то время как я расширял круг знакомств, фирма получила письмо от своего
юрисконсульта, в котором сообщалось, что надо готовиться к процессу и что
Абдулла Шет должен поехать в Преторию сам или прислать своего представителя.
Абдулла Шет показал мне это письмо и спросил, согласен ли я ехать в
Преторию.
– Смогу вам ответить только после того, как разберусь в деле, - сказал я.
– Сейчас мне еще не ясно, что я там должен делать.
Он тут же приказал клеркам ознакомить меня с делом.
Приступив к изучению дела, я почувствовал, что начинать следует с азов.
Еще в Занзибаре я несколько дней посещал суд, чтобы ознакомиться с его
работой. Адвокат-парс допрашивал свидетеля, задавая ему вопросы о записях в
кредит и дебет в конторских книгах. Все это было для меня сплошной
тарабарщиной. Я не изучал бухгалтерии ни в школе, ни во время пребывания в
Англии. А в деле, ради которого я приехал в Африку, речь шла главным образом
о бухгалтерских расчетах. Только тот, кто знал бухгалтерский учет, мог
понять и объяснить его. Служащий Абдуллы толковал мне о каких-то записях в
дебет и кредит, и я чувствовал, что все больше запутываюсь. Я не знал, что
означает Д. О. В словаре мне не удалось найти этого сокращения. Я признался
в своем невежестве клерку и узнал от него, что Д. О.
– долговое
обязательство. Тогда я купил учебник по бухгалтерскому учету и, проштудировав его, почувствовал себя увереннее и разобрался в существе дела.
Я заметил, что Абдулла Шет, который не умел вести бухгалтерских записей, свободно разбирался во всех хитросплетениях бухгалтерии благодаря своему
практическому опыту. Я сказал ему, что готов ехать в Преторию.
– Где вы там остановитесь?
– спросил меня Шет.
– Где вы пожелаете, - ответил я.
– В таком случае я напишу нашему юрисконсульту, и он позаботится о
помещении. Кроме того, я напишу своим друзьям-меманцам, но останавливаться у
них я бы не советовал. Наши противники пользуются большим влиянием в
Претории. Если кому-нибудь из них попадет в руки наша частная переписка, то
это нанесет нам большой ущерб. Чем дальше вы от них будете, тем лучше для