Муха, или Шведский брак по-русски
Шрифт:
— Значит, сладкая? — Люба искоса наблюдала.
— Ну… да…
— А Валя?
— Зачем про это спрашивать?
— Ну всё-таки?
— И Валя сладкая.
«Как же я теперь Вале в глаза посмотрю?»
Люба схватила со спинки кровати вафельное полотенце и размашисто стебанула им по спине Петьки. Он вскочил.
— Так чего же вы, кобели, тогда ищете, чего на сторону глаза косите, чего не хватает вам?
Она била его полотенцем, слёзы текли из её глаз
— Ты, Люба, это… — говорил Петя, защищаясь
— А я тоже! За каким чёртом ты оказался сегодня возле своей калитки?! Пошёл вон!
Петька ошпарено выскочил с Любиного двора, даже калитку не закрыл за собой.
«Домой сейчас не пойду, нельзя. Не! Да Валя лишь в один глаз посмотрит, так сразу и… Ох, елки!..Остыть надо, обдумать всё… За околицу, на утиный пруд пойду!»
Пётр быстро развернулся в сторону околицы, где неподалёку был утиный пруд. Вот там-то он и отсидится.
Но в этот момент на своё крыльцо вышла Валя, у неё в руке был хвостик от селёдки.
— Кис-кис, — позвала она. — Мурка, ну-ка попробуй солёненького!
Повернула голову — и через дорогу Петю заприметила.
— Пе-еть!
— Ась? — испуганно остановился Петя. Так и стоял на своей стороне, дорогу не переходил.
— Ты куда это, солнце моё?
— Да тут… попросили. Скоро буду.
— А щеколду на калитке не доделал! Инструменты на земле валяются.
— Да скоро я!
— А чего попросили-то, я не поняла?
— Да рыбы наловить.
— Рыбы?! — Валя несказанно удивилась. — А кому это? Любе что ли?
— Почему это Любе?
— Ты ж от неё вышел-то.
— А-а… не, не для Любы.
— А у неё что делал?
— Да это… шифоньер передвигал.
— Это у нас шифоньер. У них стенка стоит.
— Ну, это я так назвал. По привычке.
— Дак она ж тяжёлая. С Василием вдвоём что ли?
— Не, Василий как раз на пруду меня ждёт — у них на работе комиссия с проверкой, ну вот, Василий решил, что хорошо бы гостей на уху пригласить. Он уже там снасти готовит, побегу я…
— А-а-а… — Люба понимающе кивнула. — А на каком пруду, на дальнем или на ближнем? Вы в тот раз на дальнем ловили, да маловато…
— На ближнем, на утином… Здесь рядом, Валюш…
— Ну давай… А как же ты сам стенку-то передвинул? Силёнок хватило?
Вася уже на ходу кивнул головой — мол, хватило, Валя, хватило — и торопливо зашагал в сторону околицы.
— Так, значит, Люба перестановку мебели затеяла, — сказала себе самой Валя, сходя с крыльца. — Пойду-ка к ней. Посмотрю.
Но вначале нужно собрать Петины инструменты и положить в ящик. Валя направилась к калитке.
— Вот же паршивец! — приговаривала она, наклоняясь. — Опять мне зарядку
С молотком, отвёрткой и плоскогубцами в руках Валя подошла к бане, открыла дверь и… замерла.
В предбаннике, скрючившись на широкой деревянной скамье, как ребёночек в утробе, похрапывал Василий. Подушкой ему служил скомканный махровый Петин халат — Валин подарок мужу на день рождения. Попахивало спиртным.
— Ничего не понимаю, — произнесла Валя, помахивая ладонью у носа. — Фу-у! Так Вася на пруду или Вася в бане? Нет, Вася всё-таки у нас в бане.
«А как же снасти и рыба? Неужели Васька накачался с гостями и безо всякой, там, ухи? Но он же вроде не злоупотребляет. И почему не домой пошёл, а к нам в баню припёрся? И почему грязный такой? Нет, пойду-ка я всё-таки к Любе».
Но странное дело — калитка во дворе у Любы оказалась настежь распахнутой, а вот дверь в дом — запёртой.
— Люба, — постучала Валя в окно, — это я.
Тишина. Валентина затарабанила сильнее:
— Люба, слышишь, там твой Вася у нас в бане спит. Весь какой-то грязный.
В ответ снова молчание.
«Да что ж это такое? Люба ж дома была. Когда это она успела уйти? И почему даже калитку не захлопнула?»
Валя постояла-постояла, ещё раз постучала в окно:
— Люба!.. Так стенку уже передвинули?
Никакой ответной реакции. Валя недоумённо пошла обратно. Выходя из Любиного двора аккуратно прикрыла за собой калитку.
У себя в доме Валя сразу направилась к двери в комнату Марии Семёновны:
— Представляешь, ма, у нас в бане…
Толкнула дверь, а она заперта.
— Гля! Чего это ты запёрлась? — удивилась Валя. — Сроду не закрывалась. Ма!
— Не мешай, я отдыхаю, — раздалось из-за двери.
— Да когда это я тебе мешала? Глянь-кася! Слышишь, у нас в бане Васька спит. Пьяный.
— Вот и хорошо, — послышалось из-за двери. — Не мешай человеку. И мне не мешай.
Валю постигло полное недоумение:
— Да что ж это такое в атмосфере происходит?.. Мания замыкания дверей на землю опустилась? Что у нас, что через дорогу…
И тут Валя вспомнила:
— Господи, а Петка-то на пруду. Один, без Васьки! Чего его-то до сих пор нет?
Но картина на пруду поразила запыхавшуюся Валю ещё больше. Она увидела своего мужа Петю шумно ныряющим в воде среди уток, взмахивающим руками, снова ныряющим и как будто лихорадочно что-то с себя смывающим. Руки двигались, как если бы Петя намыливался. А мыла-то и нет. Но самое поразительное — почему ныряет прямо в белой майке и брюках?