Муля, не нервируй… Книга 2
Шрифт:
— Отлично! — подытожил я, — вижу, что основной принцип вы поняли. А теперь смотрите, если я вижу перед собой девушку в строгом деловом костюме, в туфлях и чулках. Кто она?
— Служащая, секретарь…
— Директор завода! — хихикнула кареглазка.
— Всё верно, — кивнул я, — а если в платочке, спецовочном синем халате и калошах?
— Доярка! Маляр! — захихикали девушки. Игра им понравилась.
— Ну, замечательно, — кивнул я, — основную суть вы поняли. А теперь кто среди вас самый храбрый? На чьём примере мы рассмотрим
Девушки смущённо замялись. Им и хотелось, и вместе с тем было боязно препарироваться на виду у всех.
— Давайте я? — подняла руку скромно сидевшая девушка.
— Давай, — ободрительно улыбнулся ей я, — не боишься? Что тебя сейчас раскритикуют?
— Зато я точно буду знать какие у меня ошибки и смогу их исправить, — задорно ответила она.
— Кстати, очень правильная позиция, — я внимательнее присмотрелся к девушке. — Тебя как зовут?
— Нина.
— Отлично Нина, — одобрил я и сказал, обращаясь к остальным, — а сейчас все посмотрите на Нину. Нина, встань пожалуйста, на середине. Представь, что ты манекенщица и встань так, чтобы тебя было всем хорошо видно.
Нина встала по центру и попыталась изобразить манекенщицу, получалось явно не очень, но задор был.
— Итак, что вы можете о ней сказать? Только давайте по очереди. Условие такое: вы не знаете кто это и где она работает. Впервые её видите. Охарактеризуйте этого человека.
Подняла руку кареглазка:
— Она в вязанной кофте, платье ситцевое в цветочек, туфли без каблука, по цвету не подходят ни к платью, ни к кофте. Возможно, перед нами библиотекарь сельской библиотеки, — она хихикнула.
— Все согласны? — спросил я.
— Это может быть и воспитатель детского сада, — предположила Наташа.
— И домохозяйка, — выкрикнула со своего места коротко стриженная девушка.
— Нет, домохозяйка не будет носить такой портфель, — заспорили с нею остальные, — это портфель на работу. Вот учитель младших классов может такой портфель носить, чтобы тетради помещались.
— Но учителя в школе не ходят в ситцевых платьях в цветочек! — начали спорить другие.
— Сельские учителя ходят!
— Отлично, — сказал я, прекращая спор, — Нина, ты кем работаешь?
— Я методист в отделе по контролю за репертуаром, — смущаясь, ответила она. От разбора её образа, у неё на щеках выступили красные пятна, но она держалась, разрываясь между негодованием от критики и интересом от разбора.
— Итак, ты работаешь методистом в Комитете по делам искусств СССР, то есть служащим главного учреждения культуры. Как должен выглядеть сотрудник Комитета? А особенно, если этот сотрудник — девушка?
— Носить костюмы! — сказала кареглазка (когда я уже, наконец, узнаю её имя? А то неудобно получается).
— Давайте я чуть усложню пример — шуточно парировал я. — Наша Нина категорически не любит костюмы!
— Я люблю! — пискнула Нина.
— А давай ещё сильнее
Все девчата прыснули от смеха, но заблестели от любопытства глазами.
А я продолжил:
— Итак, Нина — ответственный сотрудник Комитета, курирует репертуары театров и цирков, не любит костюмы, но хочет, чтобы её воспринимали серьёзно. А заодно хочет срочно выйти замуж, и ей надо не только не выйти из образа советского служащего, но и заинтересовать парня своей внешностью. Как это сделать?
Девчата притихли, задумались.
И тут подняла руку Наташа:
— Может, она наденет блузку и юбку. А на ноги — туфли на каблуках?
— Принято! — кивнул я, — это и строго, и женственно. Хотя и зависит от фасона. Но тут уж, я думаю, вы лучше разбираетесь. А если будет холодно?
— Шерстяное платье, лучше тёмного цвета, — подсказала девушка слева.
— А кофту можно?
— Это упростит образ… — загомонили девушки, а я добавил:
— Хорошо. Вижу, что основной принцип вы поняли. Я добавлю, что если Нина ещё и причёску сделает высокую, чтобы открыть свою красивую шею, то этим она добавит себе ещё баллов. Все эти хвосты и косички — несерьёзно.
Несколько девушек покраснели, так как они были с хвостами или косичками. Я дипломатично сделал вид, что не заметил.
Мы ещё долго разбирали их образы, потом я давал им основы брендирования, и, когда обед начал приближаться к концу, девчата расходились оживлённые, довольные. Спорили. Обсуждали занятие.
Я тоже был доволен.
Как потом сказала мне кареглазка, в Красный уголок к комсоргу не пришел никто.
Что и требовалось доказать.
А дома меня ждала Дуся. И была она сердитая:
— Муля! — возмутилась она, — это что такое?!
— Что? — спросил я.
— Это! — она обвела рукой опустевшую комнату.
— Моя комната, — ответил я.
— Я знаю, что это твоя комната! — рассердилась ещё больше она, — а где ковры тут были?
— А! Ковры, — кивнул я, — так бы и сказала. А то начинаешь тут…
— Муля! — сверкнула глазами Дуся, — не выкручивайся. Где ковры?
— Одолжил.
— Как одолжил?! — всплеснула руками Дуся, — Муля, ты знаешь, как сложно было Петру Яковлевичу их достать? Ты хоть понимаешь, какой это дефицит? А ты их одолжил! Говори кому, я пойду заберу обратно!
— Печкину и Ложкиной, — ответил я, наблюдая, как меняется лицо Дуси, — понимаешь. Дуся, они люди бедные, много на страну работали, никогда ничего лишнего не имели. Нашли друг друга, считай, на старости лет. В субботу у них свадьба, так я им одолжил ковры. Хотят комнату украсить, чтобы как у людей было. К Печкину из театра артисты же придут. Так что вот…