Муля, не нервируй… Книга 2
Шрифт:
А я решил ковать железо, пока горячо:
— Вам же Белла говорила о вашей роли? — завуалированно спросил я.
— Говорила, — ответила белокурая нимфа Вера, — но мы всё ещё сомневаемся. Вот, пришли посмотреть, что и как.
— И окончательное решение мы примем только после того, как посмотрим, — добавила рыжая нимфа Нонна.
Пока мы курили, вышла Фаина Георгиевна покурить и сердито сказала:
— Муля, ты эту роль скоморохов видел? Там нужно выйти, помахать руками, а потом упасть, красиво обвиснув. Ну, что это
Вера Алмазная и Нонна Душечка уважительно расступились и перестали щебетать.
— Так что, вы не справитесь? — простодушно спросил я.
— Муля, я могу так упасть и обвиснуть, что весь зал будет рыдать и верить! — заявила Фаина Георгиевна, — но ведь дело вовсе не в том! Этого мало!
— Там вроде ещё надо кликушествовать, — осторожно сказал я, смутно представляя, что это такое.
— Кликушествовать! — возмутилась Фаина Георгиевна. — Муля! Какой идиот это придумал?
— Лесков, — брякнул я на автомате, не подумав.
— Муля, Лесков — это великий писатель! Это Мастер Слова, но даже он не мог бы такое придумать! А обвисать и кликушествовать придумал Глориозов! Муля, Глориозов — бездарность и жалкий фальсификатор! Я отказываюсь принимать в этом участие!
С этими словами она сердито затушила недокуренную сигарету и ушла, чеканя шаг.
— Жаль, — расстроенно вздохнул я, — такие роли просветляют душу.
— Это же Раневская! — восторженно сообщила нам Нонна Душечка.
— Ну, ничего себе! — добавила Вера Алмазная и посмотрела на нас круглыми глазами.
— Так вы согласны сыграть эти роли? — спросил я, так сказать, по горячим следам.
— Угу, — задумчиво кивнули нимфы. Они всё ещё находились под впечатлением и хоть решения окончательно не приняли, но уже были податливы на любые уговоры.
— Теперь вы сами видите, что у вас есть шанс сыграть эту роль убедительно и прославиться на века, — замироточил я, пользуясь их податливостью. — Если получится увести отсюда Софрона, то у вас есть шанс выйти за рамки ресторанного кордебалета. Фаина Георгиевна лично увидит, восхитится вашим талантом и всё потом преотлично устроит.
Нонна Душечка и Вера Алмазная переглянулись. Они всё ещё находились где-то между восторгами и сомнениями.
И пока я думал, как их убедить, подбирал мотивационные речи и формулировал вдохновляющий пример, на кухню вышел Жасминов и сказал:
— Муля, я всю ночь думал над твоими словами. Слушал скрип дивана Пантелеймоновых и много думал. И я понял, что мне действительно надо жениться. Нужно только найти невесту… — и лицо его сегодня было не красное и распухшее, а, как раньше, импозантное и красивое.
Выпалив эту тираду, он развернулся и ушел. А мне захотелось проклясть его до седьмого колена.
Даже чёртов ледниковый период и то не нанёс такого ущерба мамонтам, как скотина Жасминов этой катастрофической фразой моему плану!
Нонна
— Это же сам Жасминов!
— И он хочет жениться! — задумчиво добавила блондинистая Вера. — Невесту ищет!
А потом они опять переглянулись, и я понял, что мой план позорно провалился, ещё даже не начавшись.
А вообще, это был первый нормальный выходной со времён моего попадания сюда. И я решил провести его с пользой. Мой товарищ Егор был тогда, в том ресторане, абсолютно прав, когда сказал, что я себя угробил работой и что мне следует хоть немного отдыхать. Ведь действительно, если бы я столько не пахал, может быть, я сидел бы сейчас не в загаженной коммуналке, а на своей персональной яхте.
Поэтому теперь я решил отдыхать полноценно. Пусть выходной здесь один-единственный за всю неделю, а на работе так и норовят заполнить его то субботником, то парад какой-то придумывают, то посещение культурных мероприятий организовывают, но нужно же и отдыхать.
Приняв такое конструктивное решение, я позавтракал кашей и сварил себе ароматного кофе. А потом с полной кружкой и книжкой о графе Монте-Кристо устроился на кровати с твёрдым намерением весь день только читать и ничего больше.
Но не успел я дочитать до того места, как храбрый Дантес выбрался из савана в бушующем океане, как в дверь постучали.
Опять двадцать пять! Да что же это такое!
Я отложил книгу, отставил чашку и поплёлся открывать.
На пороге появилась Дуся. И была она крайне озабочена:
— Муля! — воскликнула она встревоженным тоном, — а я на рынок ходила. Всё равно мимо иду, дай, думаю, тебе молочка занесу, свеженького, утрешнего. Я там у одной хозяйки покупаю. У неё корова жирное такое молоко даёт, как сливки.
Она отодвинула меня и прошла в комнату.
— А ещё я заодно и творожка купила. Модест Фёдорович любит по воскресеньям на полдник творожок кушать. Так я много взяла и тебе половину оставлю. И сметанку ещё вот. Тоже домашняя.
— С-спасибо, Дуся, — ошеломлённо от такой заботы пробормотал я, — сколько я тебе должен?
— Да ты что, Муля! — возмутилась Дуся, — на продукты деньги Модест Фёдорович даёт, а что он своему ребёнку кружку молочка пожалеет?
Я только глазами захлопал, а Дуся продолжила, выставляя на стол всё новые и новые баночки, кувшинчики и горшочки:
— А ещё тётя Тамара из Вербовки порося колола и из деревни привезла свежатину продавать. А я её сёдня на базаре и встретила. Так я взяла и тебе сальтисона тоже. С чесночком, всё как полагается, — она вытащила из сумки свёрток и оттуда по комнате пошёл такой чесночный дух, что у меня рот наполнился слюной. — И хлеба домашней выпечки я заодно у неё взяла. Ейная средняя невестка хорошо хлеб печёт. Даже у меня так не получается.