Музыкальный Дом
Шрифт:
— Нет. Из какого-то мифа про Геракла?
— Скорее ее история относится к ортодоксальному иудаизму. Родной город Юдифь осадили ассирийцы, которые уничтожали целые цивилизации на своем пути. Молодая вдова надела самое красивое платье и пошла в лагерь врагов. Там она привлекла внимание полководца Олоферна, три дня жила в его лагере, а затем на пиру, когда он напился и уснул, отрубила ему голову.
Уилл рассеянно потер переносицу.
— Глубоко в сердце ты винишь людей, которые забрали его у тебя. Устои. Традиции. Общество, которое бы не приняло его
— «Забавно» не то слово, которое бы я использовала. — Эбигейл высвободила руку, и он посмотрел на свою ладонь, будто только что понял, что она у него есть.
— Ты собираешься убить Кроуфорда?
— В данный момент это было бы не самым разумным решением, не так ли?
Уилл не выглядел пораженным своим открытием. Сказал ли он про Юдифь под влиянием Лектера или потому, что сама Эби сбивала его компас, она не знала, а Уилл решил не делиться своими мыслями. Может, оно к лучшему.
— Прости, не знаю, что на меня нашло. Давай сменим тему.
Они вернулись к еде, и Эбигейл, уже немного успокоившись, пожала плечами.
— Тебе не за что извиняться. Ты же не можешь выключить свои видения. Тут, скорее, я должна просить прощения, что втянула тебя в свое прошлое.
— Эби, я шесть лет провел в эмоциональном анабиозе, который выбрал абсолютно сознательно, и, как ты понимаешь, не потому, что каждый день купался в радости и счастье. Твое прошлое, кроме страха, полно любви и привязанности к отцу — не самый худший вариант, учитывая обстоятельства.
— Жаль, что ты не можешь просто взять и по щелчку пальцев увидеть, как Лектер обстряпывал свои дела и куда дел пропавшие органы.
— Могу. Мне просто надо найти орудие смерти. Это самый быстрый вариант.
Эбигейл замерла с вилкой у рта, вдруг разом потеряв аппетит.
— Твои видения связаны с тем, что ты чувствуешь, — поняла она. — Поэтому ты отказался от лекарств. Но это же рискованно, я видела, как ты его копируешь, сам того не понимая. А вдруг ты действительно захочешь убить? — она откинулась на спинку стула, переваривая новый расклад, ее глаза теперь были полностью сухие. — Доктор Блум знает, не так ли? И Кроуфорд тоже.
Она вспомнила его слова про сердце бури, и, наконец, ее осенило.
— Господи, а меня подослали, чтобы помочь тебе настроиться на волну Лектера, потому что я тоже убийца. Вот же блядь, — она на секунду прикрыла глаза и, встав из-за стола, вышла из комнаты, даже не обернувшись, когда Уилл ее окликнул.
Чертово ФБР с его сексизмом. Чертова Алана Блум, которая решила, что ее месть Лектеру стоит того, чтобы рискнуть здоровьем их обоих. Чертов Джек Кроуфорд, который точно знал, на кого и когда надавить, чтобы добиться наилучшего результата. Чертов Уилл Грэм, добрый, замечательный и очень одинокий, он понял все с самого начала и все же остался, потому что Эбигейл его попросила.
Жизнь не собиралась оставлять ее в покое, снова окунув в полное дерьмо.
Найдя туалет на первом этаже, она остудила горящее лицо
— Сраный сукин сын.
О нет, больше она не обольщалась насчет Джека. Тем хуже, что теперь он удостоверился в способностях Уилла и слезет с него, только получив Потрошителя за решетку. Эбигейл была уверена, что даже расклад, где погибнут оба, Уилл и Лектер, Кроуфорда вполне устроит — лишь бы убрать серийного маньяка с улиц. Или она ошибается? Учитывая выражение его лица, когда она спросила про Мириам Ласс, дело Потрошителя стало для Джека личным. Да, ей было жаль его жену, но, черт подери, это не дает ему право распоряжаться жизнями окружающих, как пешками в шахматной партии.
И пока что Джек явно проигрывал с разгромным счетом: он потерял Ласс, доктор Блум прошлась по лезвию, а единственный из психиатров, кто еще мог быть нейтральной стороной, то есть Чилтон, — в бегах.
Нет, она не оставит Уилла на съедение журналистам и Кроуфорду. Не в этой жизни. Эбигейл вытерлась полотенцем и вернулась в столовую, захватив по пути с кухни еще одну бутылку белого. Трезвой она отсюда не выйдет.
— В свете новых событий у меня предложение.
Уилл поднял голову от тарелки, с которой не съел ни кусочка с момента ухода Эбигейл из комнаты.
— Какое?
— Давай напьемся.
— Чужим вином?
Обойдя стол, она разлила его по бокалам и вернулась на место.
— Ой, ты разве видишь того, кто против?
Уилл ничего не ответил и осторожно взялся за край бокала, чтобы не нагреть напиток. Совиньон Блан, сделанное в Новой Зеландии. Обычно белые вина хорошо сочетались с рыбой, однако Эбигейл не знала, что, кроме крепости и сухости, они подразделялись на нейтральные, травянистые, ореховые и ароматные. Совиньон относился к травянистым и имел прохладный, бодро-кисловатый вкус. Уилл сглотнул выступившую слюну, точно помня, что сам никогда не был фанатом вин, а это вообще не пробовал.
— Что такое? Ты видишь доктора Лектера?
Уилл сделал большой глоток, и Эбигейл ободряюще улыбнулась. Подумаешь, призрак, когда призраки могли причинить вред? Зато Уилл мог безнаказанно за ним следить.
— Да.
— Он один?
— Да.
Эбигейл посмотрела вокруг, явно пытаясь представить Лектера за столом в одиночестве.
— И что он делает? Хотя, чего я спрашиваю, конечно, ест.
Бросив взгляд украдкой, Уилл спрятал лицо за бокалом, зная, что звук ножа по тарелке слышал только он.
— Да ладно тебе, скажи, что у него там.
— Фрикасе с грибами, тимьяном, розмарином и панчеттой.
Выглядело, на самом деле, потрясающе: Лектер фигурно украсил блюдо веточками зелени и белым соусом по краю тарелки — от больших идеально круглых капель до совсем маленьких, словно парад планет. Эбигейл озадаченно скривилась и залпом выпила половину бокала.
— Что такое фрикасе? Звучит по-французски.
— Обжаренное мясо с приправами.
— Почему нельзя было назвать это просто жареным мясом?