Музыкальный Дом
Шрифт:
— Если знаете, что я не отвечу, зачем спрашивать?
— Врожденное упрямство. А еще тот факт, что, даже обладая даром предвидения, я не всегда могу предсказать, что случится на самом деле. Я вижу потенциал, способы решения проблемы и последствия, однако выбор людей вне моего влияния. Ваша свобода воли все еще ваша, Уилл.
— Я видел Франклина, — следя за реакцией Лектера в теплом свете камина, Уилл добавил: — И вас. А также, какую роль вы сыграли в смерти Тобиаса Баджа.
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Ах да, Франклин. Боюсь, в этой истории
— Вчера Франклин пришел сюда и напал на меня и агента ФБР. Из законченного невротика вы превратили его в убийцу. Это, по-вашему, называется «подвел»?
— Франклин далеко не убийца. Он нестабилен, закомплексован, не уверен в себе и постоянно в поисках идеала для подражания. Вероятно, вы не видели окончания нашей встречи, потому что в итоге Баджа убил не он, а я. К моему счастью, Франклин взял на себя вину, а я помог ему спрятаться от властей.
— Почему же тогда он пришел сюда?
Лектер поднял брови, будто сам был удивлен.
— Даже я не всесилен и не могу сказать, что с ним случилось за то время, что нас разделяет, и что привело его ко мне домой. Более того, я до сих пор не знаю, что заставило меня самого покинуть Балтимор. Но мне очень интересно узнать.
— Должно быть, у вас были серьезные причины.
Взгляд Ганнибала ощутимо потяжелел.
— Должно быть.
— Доктор Лектер, это вы Чесапикский Потрошитель?
Тот слегка улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки.
— Доверие — обоюдоострый меч, Уилл. Расскажите, что вам приснилось, и я отвечу на ваш вопрос. Если, конечно, вы не предпочтете съездить в морг.
Уилл не хотел сделки на воспоминания и точно не собирался звонить Кроуфорду, поэтому поднялся и пошел в сторону лестницы.
— Спокойной ночи, доктор.
— Спокойной ночи, Уилл, — сказал Ганнибал ему в спину, вернувшись к чтению.
Стирка не отвлекала от тяжелых дум. Сидя в прачечной кампуса и рассматривая, как белье крутится в барабане, Эбигейл пыталась вспомнить, почему после юриспруденции пошла именно в академию ФБР.
Когда агенты ворвались в ее жизнь и разнесли ее дом по кусочку, она поклялась, что это был последний раз, когда ее личное счастье и счастье ее близких будет зависеть от людей в костюмах. Что больше никто не будет охотиться на нее. Для этого ей нужна была поддержка — если уж не семьи, точнее, того, что от нее осталось, то хотя бы властей.
В ФБР можно было попасть только с высшим образованием, что резко сокращало ее варианты. Уголовное право Эбигейл защитила с отличием, но не потому, что учеба давалась ей легко, а потому, что у нее была цель. Если она собиралась жить в обществе, которое привело ее отца к мысли о самоубийстве, то она должна была знать его правила. Правила выживания. Отец научил ее этому.
Чтобы поймать добычу, ты должна знать, чем и где она живет, чем дышит и о чем думает. Как работает ее мозг. Чего боится. И подобраться настолько близко и незаметно,
Эбигейл понадобилось два года, чтобы узнать, кто такой Джек Кроуфорд, и, узнав его, она непроизвольно прониклась к нему уважением. Отец бы назвал его сильным и гордым зверем, если бы приехал вместе с ней на его семинар. Последние годы подкосили Джека, особенно смерть жены. Наверное, поэтому он подпустил Эбигейл к делу. Если бы он был в хорошей форме, Кроуфорд не позволил бы ей даже закончить первый год, уж в этом она могла быть уверена. Порой он смотрел на нее с сомнением — интуиция подсказывала ему, что что-то не так, но вот что конкретно, он все еще не понимал.
Выгрузив белье в корзину, она пошла к лифту, когда зазвонил ее сотовый. Неизвестный номер.
— Хоббс.
— Привет.
Она узнала голос Уилла, и в груди сразу потеплело. Перехватив корзину с бельем подмышку, Эбигейл нажала кнопку лифта и удобнее устроила трубку возле уха.
— Привет. Ты в порядке? Лектер больше не появлялся?
— Насчет этого… Я кое-что должен тебе рассказать, но только лично. У тебя сегодня есть занятия?
Ей не понравился его тон, Уилл был напряжен и, судя по всему, что-то все-таки произошло.
— Не-а, полный выходной. Могу заехать через час-полтора.
— Да, спасибо. И еще. Ты не могла бы меня свозить в одно место?
— Решил выбраться из дома с привидениями? Конечно, о чем речь. Куда поедем?
— В питомник рядом с Реистерстауном. Путь неблизкий, надеюсь, это не проблема?
Двери открылись на седьмом этаже в узком коридоре, и она вернулась в комнату, которую делила с еще двумя студентками академии. До Реистерстауна час езды, если дорога будет пустой. По-хорошему, ей бы писать исследование для Брёнера, но, честно говоря, ей уже было глубоко наплевать, если она получит у него незачет. Ради Уилла она могла пожертвовать гораздо большим.
— Нет, жди, я скоро приеду.
— Какие миленькие мордашки!
Собаки хлынули из калитки, как ручей пушистого счастья. Любопытные мокрые носы, кучерявая и прямая шерсть, всевозможных размеров: от совсем крошек до гордых профилей выше колена. Если с Эбигейл они еще лизали руки, покусывали пальцы и бегали из стороны в сторону под ногами, обнюхивая, то с Уиллом они вели себя скромнее. Один из псов с трехцветной окраской сразу же устремился к нему, и, будто строгий, но добрый учитель, Уилл склонился к животному и почесал загривок.
— Привет, Уинстон.
Пес облизнул нос, вильнув хвостом, и сел рядом.
— Стая, это Эби. Эби, это стая.
Улыбнувшись, Эбигейл погладила ближайшую спинку болонки, которая все не могла допрыгнуть до ее руки, чтобы поластиться. У нее даже глаз не было видно из-за шерстяной челки.
— Ты так сказал, будто я тоже прибившаяся собака.
Уилл едва улыбнулся уголком рта.
— Они моя семья. Все, что у меня есть.
— Это твои? Все?
— Да, я завел их до того, как… — подумав о чем-то неприятном, Уилл в последний момент изменил ответ и присел на корточки. — Когда переехал в Балтимор. Кому сладких косточек?