На грани человечности
Шрифт:
За воротами послушную дочь свою Вайрику уже встречала мать настоятельница. Да ещё с почётным эскортом, составляли который сестра Айга и сестра Алур, самые ревностные исполнительницы воли Её Преподобия. Тоже знак показательный. Подобные почести воздают лишь высоким гостям - либо тем, кому недолго гулять на свободе.
Спешившись, Суламифь спокойно передала поводья привратнице. Шагнула навстречу Бариоле, с почтительным поклоном протянула депешу.
– С благословенья Единого и Пророков Его, порученье исполнено, Ваше Преподобие. Вот ответ вам от матушки Сиарам,
– Властию, данною мне святой Аризией, - начала Бариола официально, - ты арестована, дочь моя, по обвиненью в ведовстве и чернокнижии, ереси и крамоле, разврате и прелюбодеянии, и прочая, и прочая. У тебя есть время раскаяться и повиниться.
Обернувшись к подручным, она резко кивнула.
– В темницу!
– Оружие, сестра Вайрика.
– Сестра Айга выжидательно протянула руку.
– Сопротивленье тщетно.
Голос её, казалось, дрогнул - стоило ей представить это самое возможное сопротивление. Да к чему оно. Хвала прогрессу - конец тайным интригам, и Бариола сама открывает землянке-наблюдательнице способ оправдаться перед верхушкой Церкви. Раз навсегда, до истечения срока назначения.
Без сожаления передала Суламифь доброхотным конвоирам и перевязь с мечами, и депешу заодно: гора с плеч, право. Зашагала вперёд.
И, только что не сорвавшись на неблагочинный бег, догнала её Бариола. Похоже, безропотностью посланницы Тьмы она едва не разочарована.
– Считаю своим долгом уведомить, что суд над тобою завтра же состоится.
Не сдержавшись - отшатнулась, встретив лишь кроткую улыбку.
Впрямь, поскорее бы уже устранить эту досадную помеху в работе.
29.
– Всё ж ты явился, сын мой.
Не вставая из-за стола, Бариола жестом пригласила Эрихью, закаменевшего на пороге кельи. И, когда тот, как в трансе, подался вперёд, бесшумно прошла к двери и тщательно засовы задвинула. Недоставало ещё лишних глаз и ушей.
Отчего-то при взгляде на помертвелое лицо Эрихью не торжество - леденящее нечто поднималось из груди к горлу. Да, близка она к отмщению, и не зря так щедро платила всем пособникам своим. Но... маленькое некое "но". Не явится ли она для парня - той самой Тьмой Вековечной, пожирающей души? по меньшей мере - тою посланницей Тьмы, коей она силится представить миру сестру Вайрику? А Вайрика - не останется ли она прежней, странно святой и праведной, ничем не запятнанной, чем бы ни завершился суд над нею?
И не поглотит ли Тьма, заодно с душой Эрихью, душу Бариолы фер Эксли?
Несвоевременные мысли. Пусть даже так - обратного пути нет. И возмездия не минуют ни Вайрика, ни Одольдо.
– Признаю правоту вашу, матушка.
– Даже вздрогнула она, услышав перехваченный судорогой голос Эрихью - Немало зла причинила миру сестра Вайрика, и за то заслуживает она кары.
– Вот как. (Интересно, за кого в большей мере порывается мстить мальчишка? За мир? за себя самого?)
Очень неторопливо, с достоинством прошествовала
– Подойди, сын мой.
– Как быть мне теперь, матушка?
– почти простонал Эрихью.
– Как жить?
– Слушай же, дитя, и внимай, - заговорила Бариола напряжённым полушёпотом.
– Давно уж готовлюсь я привлечь ведьму к суду - за преступленья её против рода людского, переполнившие чашу долготерпения Единого. Завтра же держать ей ответ пред братьями и сёстрами нашими во Святой Церкви, пред всеми иерархами, пред самой Владычицей. Я сама выдвину обвиненья против неё, и веские обвиненья. Однако...
Помолчав многозначительно, она возвысила голос.
– Несомненно, потребует посланница Тьмы - разрешенья дела силой оружия. Всем ведома богопротивная колдовская мощь её. Потому должно вызов её принять воину истинно и свято верующему, отмеченному особой печатью благодати Единого. Воину В Белых Доспехах, о коем в Писании сказано! Ибо воистину Последняя Битва грядёт!
Потускневший взор юнца был намертво к её лицу прикован. Пустые глаза, опустошённая душа.
Чистый лист: пиши что заблагорассудится, и всё будет исполнено беспрекословно.
– Боюсь, не постигнуть мне всю глубину мудрости вашей, преподобная мать...
– Слушай же, - жёстко, без околичностей отчеканила Бариола.
– Вызов её примешь ты.
– Матушка?!
И отшатнулся Эрихью; ужас словно на миг прояснил ум его.
– Я... не сделаю этого!
– Сделаешь, - возразила Бариола с ледяной убеждённостью.
– Ты - солдат Веры; тебе ли оспаривать волю Всевышнего Судии, когда Он избирает и призывает тебя?
И вновь - страх; но теперь - не к бунту, к послушанию склоняющий.
– Завтра суд состоится, - подытожила матушка; руку для благословенья простёрла.
– Да пребудет с тобой отныне молитва моя и благодать Единого. Да утвердишься ты в Вере Истинной, и да исполнишь назначенное тебе с сердцем бестрепетным. Ступай же и молись, дитя моё!
И когда покорно удалился он, едва с засовом совладав, и когда дверь за ним захлопнулась - Бариола дрогнула углами губ. Марионетка. Только бы ниточки никто не перехватил. Да полно - кому бы? Одольдо вернётся, когда всё будет кончено. Возлюбленная его ведьма - та будет одна стоять против всей Церкви Святой, враждебной либо просто равнодушной к непостижимой её праведности. И свершится возмездие; и неотвратим будет последний удар.
Ибо для праведников нет ничего убийственней предательства.
30.
– Медитируем, достойная этшивин? На небо в клеточку, на друзей в полосочку?
Рыжеволосая женщина без возраста, с крупным энергичным лицом, со знакомой суховатой иронией, материализовалась напротив обрешеченного оконца. Вахишта Юэ-Лисса. Старейшина. Наставница.
– Сидишь?
– ещё раз обратилась гостья.