На перекрестках встреч: Очерки

Зыкина Людмила Георгиевна

Вечером, после концерта, вся в слезах, она подошла ко мне – оказывается, упросила администрацию разрешить ей войти в зал послушать. Извинилась и объяснила детей надо кормить, а за каждый час, что с плакатом ходишь, платят пятнадцать долларов…

Сколько же их, обманутых, несчастных, в этих «манифестациях» и «шествиях протеста»!

Но как бы то ни было, «дух советизма захватил Америку», как писала одна из влиятельных газет, и потуги опорочить все то полезное, доброе, ценное, что везли с собой посланцы нашей страны за океан, терпели крах. Дело, начатое Соломоном Юроком – я имею в виду культурный обмен, – и продолженное его последователем Шелдоном Голдом, президентом компании «Юрок консертс», не только непоколебимо продолжало служить популярности советских артистов, но и знакомило с их образом жизни, взглядами, мироощущением.

Отношения

между США и СССР в прошлом и настоящем были, как правило, в центре внимания на большинстве встреч.

Один из чиновников на коктейле в Белом доме отметил, что исполненный оркестром Осипова «Полет шмеля» Римского-КорсаКова напомнил американцам об одном эпизоде в истории их страны. В разгар гражданской войны в 1863 году к американским берегам прибыли две русские эскадры, которые в немалой степени помогли укреплению позиций президента Линкольна, обратившегося к России за содействием в критический момент борьбы с рабовладельцами Юга, когда нависла угроза иностранной интервенции. В составе эскадры под командованием контр-адмиралов А. Попова и 10. Лисянского был клипер «Алмаз», на котором служил впоследствии великий русский композитор, а тогда совсем еще юный гардемарин Н. А. Римский-Корсаков.

Подобный разговор произошел и на пресс-конференции в Сан-Франциско. Корреспондент местной газеты спросил меня, знаю ли я о том, что когда-то шесть русских кораблей бросили якорь в заливе Сан-Франциско, чтобы оказать помощь Линкольну в борьбе против пиратов Конфедерации. Пришлось напомнить вкратце об этой странице истории русско-американских отношений, оставившей добрую память о дружеских чувствах американцев к команде и офицерам русского флота. В своем ответе я обратила внимание на то, что передовые люди России достойно оценили деятельность Авраама Линкольна, который положил конец рабству в Америке, спас страну от раскола и, что особенно важно, немало сделал для укрепления дружественных связей между двумя странами. В частности, я отметила, что накануне этих событий выдающийся русский мыслитель и публицист Герцен писал, что между Россией и Америкой целый океан соленой воды, но нет целого мира застарелых предрассудков.

Когда переводчик перевел на английский последнюю фразу, в зале раздались аплодисменты.

– Что вы скажете о подписанном недавно советско-американском соглашении по вопросам морского судоходства? – последовал еще вопрос.

– То же, что сказал на пресс-конференции после подписания соглашения ваш министр торговли П. Питерсон: «Соглашение является необходимым важным шагом на пути к новой эре в торговле с Советским Союзом». И не только в торговле. Насколько мне известно, более трех четвертей американцев высказывались в пользу расширения советско-американских контактов.

Пресс-конференция близилась к концу, как вдруг один из журналистов процитировал корреспонденцию газеты «Нью-Йорк тайме» о праздничном концерте в Кремлевском Дворце съездов. В ней почему-то утверждалось, что советские люди угрюмы, суровы и сдержанны в своих чувствах, что «их жизнелюбие отягощено думами о выполнении плана».

Руководители делегации предложили мне как неизменной участнице таких концертов ответить этому журналисту. Я говорила о том, что трудолюбие советских людей всем хорошо известно. Это их трудом за такой короткий срок наша страна стала мощной державой. А жизнелюбия, задора нам не занимать – иначе бы многое было не по плечу. Даже в Великой Отечественной войне, принесшей советскому народу столько бед, люди не теряли самообладания. Ярким доказательством служат песни. Тогда звучали и торжественные, мобилизующие песни, такие, как «Священная война» Александрова, и лирические, например, «С берез, неслышен, невесом…» Блантера, и шуточные «Вася-Василек», «Самовары-самопалы» Новикова, и многие другие, поднимавшие дух людей, внушавшие им веру в неизбежную победу. Ну а что в мирное время нам просто нельзя без юмора и шутки – это ясно каждому. Для иллюстрации я пропела по куплету из каждой песни прямо перед наставленными на меня кино- и телекамерами…

На другой день «Сан-Франциско кроникл» опубликовала заметку, в которой говорилось, что на пресс-конференции «русская певица не утаила ничего из того, о чем ее спрашивали, ловко объединив политику с историей и искусством»…

Третью поездку по Америке я совершила в 1978 году.

Из четырех миллионов миль асфальтовых дорог США на мою долю выпало целых сто тысяч. В бесконечном множестве перед окнами автомобиля,

несущегося со скоростью более ста километров в час, мелькали, иногда до назойливости надоедая, небольшие деревянные и кирпичные коттеджи с плоскими крышами, серые унылые складские помещения, рекламные щиты, силосные башни, кукурузные поля, овощные и цветочные плантации, окраинные улочки и переулки… Чем больше ездила я по Америке, тем сильнее бросались в глаза ее контрасты: сверкающие стеклом и алюминием высотные здания и обветшалые жалкие лачуги; белозубая улыбка рекламной голливудской «звезды» и сморщенные лица сотен и тысяч безработных, которые в поисках средств к существованию доходят до того, что пытаются отнимать у себе подобных жалкие гроши, получаемые в виде пособия (в Балтиморе я видела такие потасовки средь бела дня прямо на улице); прекрасные автомобили, автострады и ржавеющие бензоколонки, приходящие в упадок мотели; высокопроизводительные сельскохозяйственные предприятия и тысячи разорившихся из-за роста издержек производства фермеров, задолжавших стране многие миллиарды; лесные массивы с прозрачным и чистым воздухом и крупные города, в которых гибнет все живое (только Детройт но этой причине потерял за последние четверть века более ста тысяч деревьев!); реклама «равноправия», «всеобщего благоденствия» и самая неприкрытая дискриминация.

В Техасе, Луизиане, Арканзасе, Миссисипи, Алабаме нам без конца твердили о сухом законе, однако подвыпивших людей в этих же штатах и днем и вечером хоть отбавляй. Миллионы и миллионы консервных банок из-под пива, кажется,, усеяли всю страну.

Гигант Нью-Йорк ничем особенным при новой встрече меня не удивил. Новинкой выглядел разве что четырехсотметровый «Уорлд трейд сентер» – «Всемирный торговый центр». На крышах домов все так же соседствовали цветочные оранжереи и гаражи, а внизу «стояла» плотная завеса от выхлопных газов и нечистот. Грязь и теснота прилегающих к порту улиц и переулков казались все темп же, что и шесть лет назад. Mycojp, гонимый ветром вдоль улиц, никто не убирал – мусорщики бастовали. Метро, услугами которого пользуются четыре миллиона горожан, производит отталкивающее впечатление. Вагоны в синих, оранжевых, темно-зеленых пятнах испещрены к тому же всевозможными сочетаниями слов различной высоты, ширины, смысла. Несмотря на патрулирование полицейских, особенно усиленное после восьми вечера, кражи, убийства, изнасилования стали ежедневными атрибутами подземной жизни. Поезда то и дело останавливаются, движение надолго стопорится, и выбраться быстро из-под земли невозможно. Некоторые станции настолько «оборудованы», что сильному ливню затопить их ничего не стоит.

В Нью-Йорке меня ожидало и приятное. Я узнала, что здесь всегда можно купить грамзаписи русских и советских опер, вокальных циклов, эстрадных программ. Несколько раз попались на глаза, как, впрочем, и в других крупных городах Штатов, мои записи в отличном оформлении. Подумала: значит, приезжала сюда не зря, и моя песня нужна Америке.

В Вашингтоне едва я вошла в холл отеля, как услышала знакомые и дорогие сердцу мелодии – из репродукторов звучали песни русских и советских композиторов. В столице США меня ждали еще две новости: открылся, к радости книголюбов, огромный магазин советской книги, а в Национальной галерее экспонировались картины старых мастеров из коллекции Эрмитажа и Русского музея. Знаменитые полотна показывали затем е Лос-Анджелесе, Хьюстоне, Детройте и Нью-Йорке. Интерес к ним был небывалый – тысяча посетителей в час.

Вашингтон не произвел на меня того впечатления, как в первый раз. Мне он показался более унылым и серым, чем раньше.

Сан-Франциско удивил меня в этот приезд поборами. Проехал по мостам через прибрежную бухту или залив – плати! Поднялся на Русский холм, чтобы с него обозреть главную достопримечательность города – красавец мост через пролив Золотые Ворота, – снова плати! Между прочим, именно с этого моста с высоты почти 250 футов немало бросается людей, решивших расстаться с жизнью.

– Сан-Франциско при всей красоте и респектабельности занимает первое место среди городов США по ежегодному количеству самоубийств, – объясняла миловидная девушка-гид. – Средний возраст самоубийц не превышает 30 лет.

– Почему в этом возрасте американцы решают по кончить с собой?

– Не знаю.

– Возможно, от разочарования жизнью?

– Я не занимаюсь исследованиями в подобной сфере. Знаю только, что эти люди слабы духом.

– А почему бы не поставить заградительную решетку вдоль перил моста?