На перекрестках встреч: Очерки

Зыкина Людмила Георгиевна

Слова фермера я вспомнила после завершившейся в Вашингтоне в конце 1987 года встречи на высшем уровне, которая привела меня к убеждению, что понимание интересов друг друга и глобальных интересов всего человечества берет верх над нелепым традиционализмом мышления, устоявшимися, закоренелыми предрассудками, бредовыми идеями о неизбежности войны.

На родине хоккея

Из своих поездок по Канаде в конце 70-х и 80-х годах я вынесла впечатление, что на севере Американского континента очень мало знают о подлинной жизни в Советском Союзе, не верят в возможность существования на нашей Родине высокоразвитой культуры. В этом отношении весьма характерно

признание газеты «Оттава Джорнэл», которая писала после одного из моих концертов: «Собравшаяся большая аудитория нашла выступление Зыкиной привлекательным, так как чувствовалось мастерство. Это больше, чем развлечение. Это демонстрация того, что уровень музыкальной культуры в России высок. Через музыку и песню растет понимание, если этого понимания искренне желают. Мы были бы неблагодарны, если бы не дали достойной оценки как артистке, так и тем, кто организовал и предпринял поездку…» До меня в Стране кленового листа побывали многие известные советские певцы, музыканты, артисты балета. Нашим артистам удалось проложить «дорожку» к сердцам местных любителей искусства, тем более что в Канаде мало постоянных профессиональных музыкальных и театральных коллективов. По пальцам можно перечесть симфонические оркестры, балетные труппы, а драматических и оперных театров и вовсе нет – их сюда «импортируют». Впрочем, канадские украинцы, потомки эмигрантов конца прошлого столетия, приехавших искать счастья за океаном, создали свою художественную самодеятельность.

…В Виннипеге перед концертом у входа в местный театр нашлись люди, которые вышли с куцым плакатом: «Свободу Украине!»

Я обратилась к ним, рассказала, что незадолго до поездки за океан проехала по Украине, своими глазами видела, как хорошеет и цветет наша братская республика, что и украинские песни пою наравне с русскими, постоянно участвуя во многих музыкальных фестивалях, таких, как, например, «Киевская весна»…

Не знаю, дошли ли до них эти слова, только сорвали мы мероприятие «Украинской лиге» – пикетчики окружили нас, внимательно слушали рассказ о Советской Украине, слушали украинские песни, просили приезжать почаще. А картонку с призывом: «Свободу Украине!» кто-то бросил в сторону, пока шел разговор, так никто о ней и не вспомнил…

Оттава показалась уютным и провинциальным городом, и только готическое здание парламента с национальным флагом напоминало о том, что я в столице Канады. «Национальный центр искусств», построенный по проекту Фреда Лебенсола, решен в современном стиле, строг по форме, прекрасно спланирован внутри, с большой сценой и хорошими залами для репетиций, словом – образец рационального строительства. В один из свободных вечеров я отправилась туда на концерт выдающейся негритянской певицы Эллы Фитцджеральд. Я слышала множество записей «Черной Эллы», но увидела ее впервые.

Многих певцов и певиц на Западе отличает «повышенный градус» сценического поведения, экспансивная, а попросту говоря, суетливая манера держаться на сцепе. А Элла – довольно полная темнокожая женщина с добродушным, простым и в то же время выразительным лицом – почти не двигалась. Пока не начинала петь, в ней трудно было угадать певицу. Но как только она подходила к микрофону, совершенно преображалась. Казалось, ей доступно все – от негритянских баллад – подлинных шедевров искусства до невероятно сложных голосовых импровизаций.

Неповторимый по тембру (особенно на низких регистрах) голос властвовал над залом. Я разобрала всего несколько английских слов, но глубокий общечеловеческий смысл песен Эллы Фитцджеральд был понятен без перевода. Каждая нотка, каждая краска в ее вокальной палитре говорили о самых потаенных женских переживаниях: страсти, горе, отчаянии, тоске, блаженстве…

Начало артистической карьеры певицы складывалось далеко не лучшим образом. Проведя детство в сиротском приюте Нью-Йорка, где она пела в самодеятельном хоре, юная негритянка – ей едва исполнилось шестнадцать – решила в одиночку попытать счастья на эстраде.

– Мои шансы на успех были равны нулю. Для американских негров есть только два пути в жизни: спорт и музыка. Я выбрала второе.

В те далекие времена в Гарлеме был в большом почете зал «Аполло» – один из центров американского джаза. Еженедельно здесь устраивались конкурсы музыкантов-любителей,

и Элла стала победительницей в одном из них. Ее заметил «звезда» Гарлема ударник Чик Уэбб, горбатый, тщедушный, внешне совершенно непривлекательный человек. С ним она выступала два года, выйдя на большую певческую орбиту. Ей улыбнулся успех – отныне постоянный ее спутник в жизни. Она не знала творческих невзгод. Менялись музыкальные и исполнительские школы, пересматривались эстетические критерии и каноны, происходили целые перевороты в негритянском искусстве (вспомним Билли Холидей или Бесси Смит), а она словно игнорировала их, продолжая петь, как пела, заставляя наслаждаться широкую публику. Время не лишило ее ни безупречной музыкальности, ни природного дара импровизации, ни многих других качеств, которым могли бы позавидовать даже выдающиеся певцы и музыканты.

…Монреаль запомнился хоккейными страстями, кипевшими всюду, где играли ведущие клубы национальной хоккейной лиги. Концерты мои весной 1983 года совпали с финальным турниром на Кубок Стэнли, и прогнозов, споров и просто разговоров на хоккейную тему было предостаточно. Накануне отлета в Канаду знакомый московский журналист попросил меня передать кумиру канадских болельщиков Уэйну Гретцки, объявленному по итогам 1982 года «канадцем номер один», хоккейную клюшку, своего рода сувенир, в натуральную величину, выполненный с отменным художественным вкусом. Гретцки не играл в Монреале, его клуб «Эдмонтон Ойлерз» сражался в других городах, и поэтому клюшку я отдала одному из многочисленных поклонников знаменитого форварда, который поклялся передать ее Уэйиу при удобном случае. Не знаю, получил ли ее Гретцки, но когда об этом узнали любители автографов, пришедшие за кулисы, расспросам, казалось, не будет конца. Спрашивали о моем отношении к игре, здоровье А. Тарасова, буднях В. Третьяка, планах сборной и даже о призерах соревнования «Золотая шайба». По всему было видно, что в Канаде живо интересуются состоянием и развитием советского хоккея. Раненое самолюбие канадцев после сокрушительных поражений в борьбе за Кубок Канады в Монреале осенью 1981 года и других проигранных ранее матчей давало о себе знать. А надежда на то, что в ближайшем времени Страна кленового листа снова станет законодателем мод в мировом хоккее, была весьма сомнительной.

Страховой агент одной из монреальских компаний по изготовлению спортивного инвентаря спросил:

– Вы привезли клюшку Гретцки. Значит, вам нравится игра этого парня?

– Во-первых, клюшку Гретцки прислал друг Третьяка, журналист. Во-вторых, я не видела его в игре и знаю о нем лишь из прессы и рассказов очевидцев.

– Как, по-вашему, он отвечает идеалу тренеров вашей национальной команды?

– Я не специалист в хоккее. Знаю только, что у нас ценится игрок сильный, ловкий и разносторонний, умеющий быстро бегать, обладающий прекрасным «взрывным» стартом, высокой маневренностью, не боящийся любых единоборств. В волевом плане он должен быть непреклонен, смел, решителен, стоек и, как хороший актер, неповторим в своих действиях, в игровых решениях, в творческой манере. Если все это есть в вашем форварде, то он мог бы играть за нашу национальную команду.

– За кого вы «болеете» в вашей стране?

– За столичное «Динамо», где играют такие «звезды», как Мальцев, Васильев, Первухин.

– А Харламов?

– Харламов был и остается в памяти всех «суперзвездой» мирового хоккея. Таких природа создает нечасто.

– Что вы испытали, когда узнали о его гибели?

– Чувство потери, можно сказать, личной потери. У нас в стране все любили этого спортсмена.

– Долго ли он останется в вашей памяти?

– Долго. Такие люди скоро не забываются.

– Как вы думаете, ваша команда всегда будет побеждать на чемпионатах мира?

– Такого не может быть, потому что это противоречит диалектике. К тому же, поражения учат. У нас они не рассматриваются как трагедии. И резервы в нашем хоккее есть немалые.

– Говорят, что ваши тренеры сборной не любят, когда их противники избирают в игре тактику от обороны?

– Возможно. Но об этом лучше спросить их самих.

– Вам бы хотелось побывать на финальных матчах на Кубок Стэнли?

– Нет, большого желания не испытываю, но при наличии свободного времени на игру Гретцки можно было бы посмотреть, если она действительно этого стоит.