На участке неспокойно
Шрифт:
— Опишите мне его.
— Вас интересуют приметы? Пожалуйста… Среднего роста, угреватый, кажется, рыжий… Нет, черный. — Равиль посмотрел на потолок. — Нет, кажется, рыжий. Со шрамом на щеке.
— Вы не ошиблись? — заволновался оперуполномоченный.
— Нет, не ошибся. Шрам я точно помню.
— Спасибо. Мы его обязательно разыщем. Извините за беспокойство. — Лазиз подал Равилю руку. — Всего хорошего.
— До свидания. Буду нужен, позовите. Я рад помочь вам.
Шаикрамов снова попросил к телефону ответственного дежурного:
— Алло!
Лазиз закурил и долго, не мигая, смотрел на дым, лениво таявший в воздухе.
«Что это? Продуманный ход или святая наивность? Почему Муртазин пришел в одежде, исчезнувшей из магазина? Я еще не встречал ничего подобного. При всех обстоятельствах это — прямой путь к преступникам. Надо поговорить с Якубом Панасовичем».
…Эргаш Каримов не садился:
— Кто вам позволил держать нас в отделе? Мы не преступники! Я буду жаловаться! Вас за это не погладят по головке!
— Побереги нервы, Эргаш. Ты же не впервые у нас.
— Прошу моего прошлого не касаться! Сейчас не те времена! Я честный человек. Работаю, как все. Можете справиться на заводе, если не верите.
— Кто сказал, что мы не верим тебе?
— Зачем же вы притащили меня сюда?
— Ты сам пришел.
— Без повестки не пришел бы!
— Напрасно. Равиль, например, даже был рад, что оказался у нас. Он изъявил желание найти преступников.
Глаза Эргаша полезли вверх:
— Неужели?
— Я не вижу в этом ничего особенного. Нам помо* гают многие. Разве ты не сообщил бы нам, если бы знал, кто обворовал магазин?
— Я? — Эргаш наконец сел.
— Да.
— Не знаю. Наверно, не сообщил бы. Зачем мне это нужно? У меня своих забот по горло.
— Сообщил бы!
— Нет… Вы все равно бы не поверили. Я меченый. У меня за плечами четыре года «почтового ящика». Для вас такие люди ничего не значат.
— Ошибаешься. Нередко такие люди творят чудеса. Разумеется, если они порвали с прошлым.
— Ладно. Политинформациями я сыт. Скажите, что вы от меня хотите? В чем моя вина?
Шаикрамов молча смотрел перед собой. Он действительно думал, что Каримов принимал участие в магазинной краже. Только у него не было пока под руками необходимых улик.
— Что же вы не отвечаете? — наседал Эргаш. — Вы знаете, кто у меня отец, он в два счета вышвырнет вас отсюда! Я обязательно расскажу ему об этом возмутительном факте!
Младший лейтенант, наконец, перевел взгляд и, встретившись с глазами Каримова, потребовал, переходя на «вы»:
— Зачем вы одели Равиля в одежду, украденную из магазина?
Эргаш откинулся назад:
— О чем вы говорите?
— Отвечайте!
— Как вы смеете так разговаривать со мной? Хоти* те пришить чужое дело? Ничего у вас не выйдет… Мы купили одежду на толкучке. Не наша вина, что в магазинах нет приличных вещей.
— Вас никто не винит в этом. Я хочу найти тех, кто обворовал магазин. Вы встречались с ними, и это дает мне право требовать ответ!
Лазиз
— Я не встречался с преступниками!
— Как не встречались? Вы же купили ворованные вещи!
Эргаш ударил себя ладонью по лбу и громко расхохотался.
— Черт вас возьми, вы меня здорово напугали! Вам бы надо сразу сказать, каких преступников вы имеете в виду! Нет, в вас что-то есть такое… шерлокхолмское. Недаром вас побаиваются преступники. Я к вашим услугам.
— Скажите, какой из себя… спекулянт? — Лазиз не сразу произнес последнее слово. Он пристально следил за Эргашем и каждое его движение регистрировал с точностью фотообъектива.
— Какой из себя спекулянт? — переспросил Эргаш. — Черт его знает! Я же не думал, что он мне понадобится. Мужчина, как мужчина. Высокого роста. Конопатый… Или нет, как будто, не конопатый… Увольте меня от этого, — взмолился он через минуту.
— Неужели у вас такая плохая память?
— Да не думал же я о нем! Мне главное было — купить что-нибудь подходящее для именинника.
— Вы все-таки припомните: какой у него рост?
Эргаш встал, посмотрел на предметы, находящиеся
в кабинете, вытянул вперед руки, пошевелил пальцами:
— Средний.
— Вы не ошибаетесь?
— Я же сказал вам, что не собирался с ним встречаться вторично, поэтому, может быть, ошибаюсь… Вы знаете, — доверительно сообщил Эргаш, — поговорите с Жоркой об этом. У него память, как у Куни.
– Куни? Кто это такой?»— хотел спросить Лазиз, но сдержался, не желая выдать своего невежества.
— Ладно, я поговорю с Жорой.
— Можно идти? — взял кепку Эргаш.
— Простите, еще один вопрос, — вышел из-за стола Шаикрамов. — На какое дело вы собирались в прошлую пятницу?
— Не понимаю.
— Брось, Эргаш, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — снова перешел Лазиз на «ты». — В тот вечер ты запретил Равилю и Жоре напиваться, потому что вы собирались пойти на дело.
Эргаща снова взорвало. Он забегал по кабинету и, размахивая руками, начал поносить милицию в самых неблаговидных выражениях. Нет, кричал он, если бы его, Эргаша Каримова, не запечатывали в «почтовый ящик», то к нему сейчас бы относились по-другому. Ну что особенного было в том, что он при разговоре употребил фразу: «Пойдем на дело!» Каждому должно быть ясно, что ему нелегко отвыкнуть от жаргона, который он изучил в столь позорное для него время! Честное слово, ему, Эргашу Каримову, стыдно за работника такого ответственного учреждения, не понимающего простых вещей. Может быть, он, Эргаш, в пятницу говорил о самом обыденном деле, например о посещении клуба или кинотеатра? Никому же не секрет, что он и его товарищи, то есть Равиль и Жорка, не пропустят ни одного дня, чтобы не посмотреть новую кинокартину или не потанцевать!