Начало
Шрифт:
Голос был мальчишеский, звонкий, но незнакомый.
— Ко мне припёрся и меня же ещё спрашивает, — подосадовал я негромко, а за калиткой снова послышался тот же голос.
— Уже бегу.
И тут во мне щёлкнуло: «Вдруг дед с бабкой не врали? Вдруг это другой я?» Ноги сами понесли меня по тротуару вдоль соседских заборов в сторону перекрёстка.
Когда щеколда калитки звякнула, я был уже в паре дворов от родного участка, но не оглянуться не смог. На бегу неуклюже повернулся и увидел мальчишку точь-в-точь
Тут я то ли споткнулся, то ли ноги подкосились. В общем рухнул со всего маху на тротуар.
Коленки и локти всмятку, слёзы из глаз с искрами вперемежку, в ушах звон, а парнишка стоял и таращился на мои злоключения.
Ужас, сковавший меня, никогда бы не кончился, если бы не спасительный голос издалека:
— Алекса-андар! Ходь сюда!
Мигом вскочил на ноги и поковылял на зов.
«Куда теперь идти, если домой нельзя? Я-то уже дома», — только и мог тогда думать, а хитрая бабуля снова пришла на подмогу.
— Хромай обратно в сарай. Только слезай по зелёной лесенке, а вылезай по чёрной. Там и дед Паша, и дом твой, который всамделишный. А когда очухаешься – милости просим на варению.
«Бабка точно ненормальная. Как и её дед. Живодёры, а не тренеры», — ругался я сквозь зубы, и кроме злости, захлестнувшей остальные чувства, ничего не испытывал.
Словно в тумане поплёлся в сарай. Там спустился в подвал по зелёной лесенке, нащупал первую попавшуюся банку и намертво вцепился в неё. Зачем понадобилась ещё одна банка, я не думал. Соображал тогда туго.
Вылез из подвала и пошагал мимо огорода, мимо дедовой хаты, прицелившись в сторону калитки. О том, куда идти, и что теперь будет, думать было невмоготу. Я сдался. Сдался судьбе или обстоятельствам, или деду с его бабкой, я не знал. Мне было не до размышлений.
«Если всё так, как дед рассказывал, и таких, как я много, не всё ли равно, что происходит со мной одним?» — сверлила затылок безрадостная мысль, и я всё глубже погружался в уныние.
Вот и калитка. Пнув её ногой, вышел на улицу.
Дед сидел на своём месте. Спокойно сидел, буднично, словно ничегошеньки не случилось, и глядел в свою даль. Глядел сквозь меня, сквозь время, сквозь всё окружавшее нас пространство.
Я же, напротив, с ненавистью уставился на бородача и злобно процедил:
— Потренировал? Теперь точно домой попаду? Или самое время ехать в станицу? Добивай уже… — чуть не обозвал деда фашистом, но вовремя опомнился.
— А чего ты хотел? — спросил старикан, взял из моих рук варенье и, не обращая внимания на разбитые коленки и слёзы на моём лице, продолжил: — Никто тебе жизнь сказочную не обещал. Это и будет твоей работой. Ещё не такое увидишь. Поседеешь рано, как все мы. Но и людям добро делать нужно. Бог тебя выбрал, так что крепись. А сейчас марш домой и ни гу-гу никому! Ежели что, с дерева
На последних словах дед не вытерпел и испортил серьёзность момента. Расхохотался в полый стариковский голос. Я вслед за ним тоже не сдержался и улыбнулся. «Вот как всё обернулось. На самом деле есть два мира, и дверь в них у деда Паши в подвале», — думал я и, неизвестно чему ухмыляясь, шагал домой.
На душе всё успокоилось. И разбитые колени перестали саднить. Я шёл домой. К себе домой. Но в последний момент, когда уже взялся за щеколду, зачем-то крикнул: «Кукла, встречай марсианина!»
Кукла развалилась на крыше своей конуры и ей было наплевать на мои проблемы, будь они хоть трижды сказочные.
Бабуля заохала, увидев израненного внука, и поспешила удалиться в огород.
«С мамой придётся объясниться, — запланировал я очередные напасти, чтобы отвлечься от вернувшейся боли. Запланировать запланировал, но вышло по-другому.
Мама с братиком на руках вышла на порог, окинула меня с головы до ног взглядом, о чём-то подумала, что-то для себя решила, а потом сказала:
— Под краном всё промой и зелёнкой смажь. Перед сном забинтуем, чтобы постель не пачкать.
Отец пришёл с работы, спросил меня, как дела, и, не дожидаясь ответа, ушёл играть с братишкой. Нет-нет, обидно мне не было. Наоборот, всё было, как нельзя лучше. И дом был только моим, и мама только моей. И папа, и бабуля, и братишка Серёжка. Всё и все были только моими.
Я отправился в свой уголок, чтобы хорошенько обдумать и запомнить случившееся за день. День знакомства с настоящими чудесами и тайнами.
«Два мира для меня одного – уже перебор. А если их на самом деле двенадцать? Будь, что будет. Завтра…» — мечтал я, но о том, что будет завтра, так и не успел подумать. Провалился в сон от усталости и пережитого, от избытка впечатлений и потраченных нервов. В общем, заснул, как младенец.
Глава 3. Пещерные люди
Лето. Август. Каникулы. Что ещё нужно для счастья? Сколько всего можно переделать. Скольким интересным заняться. Но в тот день не всё было просто.
Во-первых, с самого утра пасмурно. Во-вторых, настроение никуда не годилось. А всё потому, что нужно было идти к деду на варенье. То есть, на разговор.
«За что мне всё это?» — жалел я себя, разбинтовывая колени, и вспоминал предыдущий вечер, а потом попытался улизнуть из дома.
— Ма, па, я быстро! — на бегу к калитке, как бы, спросил разрешение на прогулку и уже почти прошмыгнул, но вдогонку услышал бабулю.
— Скачи, скачи, кузнечик. Паша давно тебя ждёт.
«Вот и посекретничал», — приуныл я и остановился. Врать не хотелось, а в правду тогда и сам не больно верил.