Начало
Шрифт:
Вечером долго ворочался, а наутро показалось, что вовсе не спал, когда услышал ласковый голос:
— Внучек, вставай. Просился, так не томи.
Я, конечно, сразу же проснулся, вот только подняться с кровати никак не хватало сил. То, что предстояло сделать, не то чтобы пугало, скорее было неприятно. Или ещё хуже, не могло быть осознано. А всё, что я не мог представить или понять своим умишком, для меня было неправильным и запретным.
Заставил себя думать только о велосипеде, которым очень дорожил, и окончательно пробудился. Нового мне никогда не покупали, и навряд ли когда купят, а этот «Орлёнок» я сам
И вот, набравшись храбрости, я вывел на улицу двухколёсную драгоценность. Кукла меня не выдала, щеколда не звякнула, в общем, никакие другие напасти меня не остановили. Не знал, радоваться этому или нет. Втайне, даже для самого себя, надеялся, что меня обязательно поймают при попытке улизнуть и оставят сидеть дома, но началу похода ничто не помешало.
Я взглядом попрощался… Нет, не с домом и домашними, а с велосипедом. Мысленно попросил его простить за долгую дорогу и за то, что его, скорее всего, отберут вездесущие хулиганы. В том, что это случится, я был почти уверен.
Хулиганов и прочей шпаны хватало везде, и чужаков всегда ловили, отбирали мелочь, велосипеды, а если ничего этого у них не было, просто, давали пенделей. Участь эта для меня была неизбежна, как и наказание за самостоятельность.
Простившись с велосипедом, запрыгнул в седло и покатил в неизвестность. Лихорадочно крутил педали и рулил, крутил и рулил. Благо, дорогу знал хорошо: не раз с отцом ездил мимо Старой станицы на рыбалку или охоту.
Утро было серым, почти туманным, а значит, наступавший день обещал порадовать солнцем и теплом. Прохожие взрослые спешили на работу, шпана дремала и видела сны после ночных приключений, и я начал надеяться, что по дороге к месту встречи меня никто не потревожит. Настроение слегка поднялось, и я начал веселее крутить педали.
Вот уже родная улица упёрлась в Третью городскую больницу. Дальше поворот на Сенной путепровод, сразу после него направо, затем мимо центра города и налево к мосту через Кубань. Ориентиры были известные, но я никогда не бывал там в одиночку.
Солнце победило утреннюю пасмурность и, когда съезжал с кубанского моста в станицу, начало припекать. Ноги устали, но я всё равно прибавил, потому как оказался на территории чужой для всех без исключения мальчишек города.
Но вот и станица позади. «Здесь нужно внимательней. Нужно вспомнить, куда сворачивать», — настраивал себя, а сам, всё ещё шалея от страха, продолжал крутить педали.
Снова и снова искал глазами то, что меня остановит, что непременно сорвёт первое настоящее задание. Что раздавит моё нескладное существо обыкновенной житейской неудачей, которая породит крушение всех надежд. После чего обязательно упьюсь отчаяньем, поплачу навзрыд, как в недалёком детстве, и вина за всё случившееся будет чья угодно, только не моя.
Но ничего подобного не произошло. Ни подозрительных взрослых, ни вездесущих хулиганов, ни задиристых ровесников, ни злых станичных собак я так и не встретил. И тропинка была всего одна. Она незатейливо петляла и понималась на косогор, именуемый горожанами Фортштадтом, который стражем стоит на правом берегу Кубани.
Велосипед я давно катил руками. Толкал изо всех силёнок и обливался потом. Очень хотелось пить, но воды захватить я не додумался.
Вот и первый заросший овражек. В нём я спрятал двухколёсное имущество и дальше побрёл налегке. О том, что могу лишиться велосипеда, уже не беспокоился. К тому моменту, когда ноги сами вели к цели, мысли были заняты другим. Я вспомнил, что о времени встречи ничегошеньки не знал. Часов у меня не было, всё по той же хулиганской причине, да и по возрасту было не положено, даже если они старые и завалящие. Закон улицы неумолим: поймался в чужом районе – выворачивай карманы.
Вот уже куриные пещеры начались. То тут, то там в ракушечнике появлялись причудливые раскопы. Были мелкие и средние, куда уже могло поместиться пару человек, а пещер пока не было. Но я точно знал, где-то впереди, как минимум, одна меня дожидалась.
Когда разом на всём теле зашевелились волосы и волоски, а по спине забегали мурашки, начал озираться, но ничего сверхъестественного не увидел. Точно знал, что уже пришёл, уже на пороге цели путешествия, но сказочной пещеры с подземным ходом нигде не было, а была обыкновенная пещерка длиной или глубиной не больше трёх-четырёх шагов.
Ракушка в ней, действительно, была крупная и розовая. «Или с пещерой ошибся, или запамятовал что-то?» — засомневался я и присел на тропе прямо напротив пещеры. Начал думать, где и когда дал маху, и что теперь с этим делать. И тут же вспомнил, что нужная пещера находится в третьем овраге, а посчитать их я забыл.
Дрожь начала пробирать всё тело, волосы продолжали противоестественные танцы, а ледяные мурашки сбились в отряды и начали маршировать вдоль позвоночника.
То, что это была нужная пещера, я уже не сомневался, но как пройти в зал посредников, вспомнить никак не мог. Набравшись смелости, зашёл внутрь, ощупал округлые шершавые стены, но ничего не нашёл. Даже зачем-то прыгал и касался рукой потолка, потом лазил на четвереньках в поисках хоть какой-нибудь подсказки. Ни секретных рычагов, ни потайных кнопок нигде не было. Мыслей в голове тоже. Смирившись, уселся посреди пещеры и стал ждать, что такого несусветного будет дальше.
Пот на лбу высох, к гулявшим мурашкам и шевелившимся волосам попривык, как вдруг, в голове щёлкнуло и всплыли дедовы слова: «Чувствовать будешь и знать, куда идти, как зажмурившись заходить».
Мигом подпрыгнул и выбежал из пещеры. Поискал глазами ориентиры, стал напротив входа, прикинул количество шагов до противоположной стены. Закрыл глаза, вытянул руки вперёд и только собрался идти, как вдруг, затрясся ещё сильнее. Мурашки, ни с того ни с сего, стали в разы крупнее и агрессивнее, а волосы, просто, поднялись дыбом.
Открывать глаза стало страшнее, чем ещё недавно закрывать, и я впал в ступор. Тщетно пытался свыкнуться с нахлынувшими ощущениями. Время шло, а я не успокаивался. Время тянулось, густело, застывало, а я стоял. Ждал, а вот чего, и сам не понимал, пока не устал и ждать. Пора было решать, вхожу в пещеру или возвращаюсь домой с позором и мокрыми от страха штанами.
И тут я разозлился. На самого себя, а не на каких-то обидчиков или шутников. Начал ругаться и обзывать себя неприятными словами, чтобы хоть как-то настроиться на маленький подвиг.