Наследница Ильи Муромца
Шрифт:
Алладину места не предложили — он сел за моей спиной. Зал находился, по-видимому, на крыше: его длинные стороны представляли ряд арок и колонн, густо увитых зеленью. В каждой арке стоял стражник — такой же остроглазый, как и мой сосед. За спиной самого султана, к моей радости, сидел кийну. Он и глазом не моргнул при моём появлении. Сэрва не было, как не было и Бабы Яги. Про последнюю было понятно: старуха сейчас сидела на женской половине и собирала слухи.
— Садись, о принц Дауд ибн Джамиль! Сегодня ты спас отраду моего сердца, сына и наследника Баязида, и через то сам стал моим сыном. Сыном старшим, и потому, пока Баязид не вошел в возраст царствования, и буде со мной что-то случится, ты будешь править
Присутствовавшие начали обмениваться недоуменными репликами. Визирь закусил губу до крови. Кажется, султан решил выманить на меня, как на живца, всех недовольных: я видела, как неслышной тенью скользит вдоль рядов кийну, запоминая всё дословно.
— О Повелитель! — бухнулась я в ноги Боруху. — Я недостоин такой чести.
— Если я говорю, значит — достоин, — султан в нарушение всех чопорных восточных правил приподнял меня за плечи и заставил сесть. — Не спорь со мной.
— Не смею, Повелитель, — кажется, дело табак. Борух решил быстро сплавить меня и успеть поужинать. Милые порядки.
К моему уху наклонился военный:
— Не знаю, кто ты на самом деле, принц, но ты не замышляешь зла, — его губы почти прижимались к моему уху, и я уж не знаю, что думали сотрапезники напротив. Но улыбались они мерзенько.
— А раз ты не замышляешь зла против султана, тогда не пей и не ешь ничего, что подаст тебе сосед слева.
— Кто он? — теперь уже я шептала на ухо офицеру, и улыбки гостей стали язвительнее.
— Он — колдун по имени Мутабор. Штатный отравитель визиря.
— Понял, — сказала я и слегка отстранилась, потому что мой доброжелатель и вправду слишком тесно прижался ко мне, да ещё обнял меня за талию. Руку его мне стряхнуть не удалось. Здесь все какие-то эмоционально-тактильные и романтично настроенные! Чересчур. Если бы посадили за стол женщин, это бы ещё как-то можно было оправдать, но сейчас… И тут я заметила давешнего деда в пяти халатах и в чалме ходжи. Он, выставя вверх сухие потрескавшиеся пятки, стоя на коленях, быстро что-то докладывал султану. Борух улыбнулся.
— До меня дошли слухи, о принц, что вы были очарованы голосом моей старшей дочери Лейлы? — султан и вправду не любит тянуть кота за хвост.
— Слухи не солгали, — сказала я, с ужасом чувствуя, как вторая рука офицера легла мне на колено.
— Что ж, всякой птице приходит пора вить гнездо, всякая степная лисица роет нору, так и человек ищет себе пару под стать. Союз наших государств мил мне, а храбрый и верный зять — опора трона…
— Безо всякого сомнения, — вякнул визирь, но Борух даже ухом не повёл.
— Вот и ещё одна причина, чтобы возблагодарить Всевышнего за ещё один день на земле! — султан поднял чашу, все последовали его примеру. И я — тоже. Из-за спины ко мне протянулась рука с кубком. Я посмотрела — колдун сидел, и будто молился с закрытыми глазами: ага, значит, можно. Но только я прикоснулась к кубку, как сосед, будто случайно, сшиб его на пол.
— Я же говорил, принц!
— Но колдун ничего не делал…
Офицер прыснул от смеха, и протянул мне свой кубок, предварительно из него отпив:
— Ты разве не заметил, что у руки, протягивавшей тебе вино, не было тела? Вот это пить безопасно. И меня, кстати, зовут Маариф аль-Сафиф, я — генерал гвардии Повелителя.
— Дауд ибн…
— Не рассказывай мне сказки, — отрезал Маариф, — для этого будет целая ночь.
На ночь у меня были совершенно другие планы, но рассказывать об этом генералу мне не хотелось. Тем более, что начался пир — чудовищный по своему размаху. Блюда сменяли одно другое, кто-то уже спал лицом в халву, но пятеро сидели как вкопанные: султан, визирь, колдун, генерал и я. Мы все зорко наблюдали друг за другом, да за нашими спинами шнырял кийну. Наконец, султан хлопнул в ладоши, и это послужило завершением застолья. Маариф
— Вижу, седло привычнее вам, принц, чем место на пиру, — съязвил он. Я не ответила. Мне нужно было, чтобы и вояка, и колдун, который ходил за мной, как приклеенный, отстали. До времени встречи с лазутчиками в султанском дворце оставалось минут пятнадцать. Оставалось только одно:
— Маариф, у меня есть дело во дворце, мне нужно, чтобы ты задержал колдуна.
В глазах офицера мелькнуло понимание. Клянусь, он посчитал, что я хочу увидеть любой ценой прекрасную Лейлу, которая захватила мой ум. Это он оценил. И тут же принялся уговаривать колдуна выпить с ним и спеть какую-то песню о луне, прекрасной, как лик любимой. Колдун отнекивался и отбивался, а я, дернув за рукав кийну, быстро сбежала в ту часть дворца, в которой ещё не была, но представляла по рассказам Ануш. Кийну тоже знал дорогу. Наконец, мы спустились к темницам: все стражники, которых мы видели, мирно дрыхли. У решётки, рассчитанной на дракона, стояли Сэрв — уже в своём подлинном обличье и Яга. Мы обнялись.
— Все в сборе, — прошептала я. — Никого не отравили, не утопили и не казнили. Где наша золоторукая узница?
— Тут, — из темноты выступила девушка с длинной косой и рукой, обмотанной тряпками. — Я хочу пойти с вами.
— Нет, — покачала головой Яга, — руку отрубим — и разойдёмся.
— Мне есть, что вам предложить, — сказала девушка.
— И что же? — Сэрв уже расковырял замок и смазывал петли решётки, чтобы они не скрипели.
— Только я могу достать Двойной Клинок, а он вам пригодится, — пообещала девушка.
— И как же ты это сделаешь? — Яга была язвительна как никогда.
— Я попрошу, — спокойно ответила узница. — Мариды — мои родные братья.
Глава 16. Крысы есть в любом коллективе
Крыть было нечем. В четыре руки Алладин с Сэрвом открыли дверь, и выпустили девушку наружу. Мне она показалась неприятной. Такая, знаете, невысокая, среднего сложения, с хвостом волос на макушке и льстивыми глазами — кошечка песков, ласковая ядовитая тварь. Но у нас и выбора не было — сыновья маридов, как и сами мариды, не спят, не едят, — разве что для вида. Обойти их невозможно. Настоящие мариды ещё и позабавиться любят за счёт людей: то прекрасной пери прикинутся, то — скакуном небесных кровей, то мышью. А потом мышь выгрызает вам сердце, для начала запрыгнув в рот, скакун разносит ваше тело по кускам о камни и деревья, а прекрасная пери на пике любви перегрызает горло или ещё что похуже. Но быть изрубленной в капусту сыном марида тоже не очень-то приятно. Так что мы молчаливо согласились, что девушка нам поможет, а отрубить руку мы ей всегда успеем. Или пусть Артур сам рубит, если не заказчик не желает возиться сам.
— Годится, — сказала я, — только мы свяжем руки тебе за спиной.
— Можно и ноги, — саркастично разрешила злобная малявка и завела руки за спину. Осторожно, стараясь не коснуться даже тряпицы, Баба Яга крепко связал запястья пленнице, накинула ей на шее верёвочную петлю и пропустила ещё одну верёвку сквозь неё, сделав поводок, так что если бы девушка попыталась освободиться или сбежать, то сама бы себя и задушила.
И мы пошли. Сэрв снова принял облик толстого банщика: в синей длиннополой рубахе и жилетке, он шлёпал сандалиями пятидесятого размера и отдувался на каждом шаге. Бабка с Алладином вели пленницу, кийну старался не отсвечивать, и тенью стелился вдоль стен, перемещаясь от одного тёмного угла в другой. Я не понимала этой игры в ниндзя, но не нанималась воспитывать из мальчишек — джентльменов, или, как сказал бы один морской волк, «делать из щенков — капитанов». И всю эту пёструю шеренгу замыкала я: всё ещё «принц Дауд ибн Джамиль».