Небесный город
Шрифт:
— Прошу, госпожа, следуй за мной, — Яо Мин повёл её вглубь сада, где подле скромно шепчущего жемчужными водами фонтана, нежились на солнечном свету крупные головки пионов. — Какие хочешь, чтобы я срезал?
Люй Инчжэнь в растерянности обвела клумбу взглядом. Махровые и полумахровые, с одним рядом широких лепестков и напоминающие плотный шар. Снежно-белые с вкраплениями розовых пятнышек по центру. Рассветно-розовые и багряно-закатные. Насыщенно тёмно-красные и медово-жёлтые с кремовыми ободками.
— Госпожа знает, что к его величеству
— Да, знаю, — она, наконец, выбрала подходящие пионы — двухцветные: с пламенеюще-багровой сердцевиной в обрамлении широких лепестков остывающего нежно-красного оттенка. — Вот эти хороши. Собери большой букет, дядюшка Мин, и поставь в вазу у комнаты сюнчана.
Яо Мин повёл рукой — источаемая им сила превратилась в незримое лезвие, отекающие цветочные стебли под корень. В воздухе собрался пышный букет.
— Дядюшка Мин, а ты знал Чэнь Синьюэ?
Последний срезанный пион вздрогнул и упал на дорожку, так и не долетев до букета.
— Почему моя госпожа вспомнила… этого грешника?
Яо Мин не выглядел ни взволнованным, ни удивлённым, но упавший пион красноречивее любых слов — бывший Бог судьбы знаком садовнику не только, как хозяин дворца Юньци.
— Я видела его печать на Книге судьбы.
Садовник подобрал упавший цветок, вложил его в букет и задумчиво взглянул на Люй Инчжэнь.
— Насколько мне не изменяет память, печать высших небожителей, нарушивших правила Небесного города, изымается со всех документов. Книги дворца Юньци не могут быть запечатаны Чэнь Синьюэ. Если ты заметила такое нарушение, Владыка-страж, поспеши уведомить Дворец наказаний, чтобы не стать причастной к нарушению.
— Дядюшка Мин, ты уверен?
— Так же, как вижу тебя перед собой, моя госпожа, — голос Яо Мина звучал спокойно. — Ты была ещё юна, когда высший совет ввёл это правило. Позже о нём перестали говорить, ведь все исполняют его и без напоминаний.
Люй Инчжэнь удивилась. В том, что о правиле давно не говорят вслух, нет ничего странного — в Небесном городе действует более пяти тысяч основных правил и мелких предписаний. Странно другое — почему младший небожитель указал на Чэнь Синьюэ?
— Благодарю, дядюшка Мин, — она вежливо кивнула, собираясь уходить.
Но стоило отойти на несколько шагов, как садовник окликнул её по имени.
— Чжэнь-эр!
— Да, дядюшка Мин? — она оглянулась, с интересом разглядывая встревоженного старика.
— Прости, я забыл! У того грешника был родной брат.
— Был? Но куда же он делся из Небесного города?
— Чэнь Чжэкай ушёл в затвор на гору Шэньчжиянь и с тех пор не показывался на глаза другим небожителям.
[Шэньчжиянь — Око Бога: Шэнь — бог, чжи — притягательная частица, янь — око, глаз]
Слова садовника показались Люй Инчжэнь воистину изумительными, ведь небесную гору Шэньчжиянь она считала необитаемой.
— Он тоже прислуживал во дворце Юньци, — пояснил Яо Мин. — Но после грехопадения брата
— Как любопытно… — задумчиво проговорила Люй Инчжэнь.
Видя её просветлевшее лицо, садовник поспешно добавил:
— Моя госпожа, помни: на гору Шэньчжиянь не осмеливались восходить сами небесные императоры! Какой бы правды ты не искала, оставь эту затею — хорошо?
— С чего ты взял, что я пойду туда, дядюшка Мин? — произнесла с улыбкой Люй Инчжэнь. — Я лишь удивлена странной печатью на Книге судьбы.
— Вот и хорошо, вот и хорошо… — удовлетворённо кивнул старый садовник. — Тогда береги себя, моя госпожа!
Люй Инчжэнь была рада успокоить старика, но прощаясь с Яо Мином, она уже твёрдо нацелилась на гору Шэньчжиянь — ведь, чем таинственней загадка, тем сильнее хочется в ней разобраться. И на таком занимательном пути хозяйку дворца Дафэн не способна остановить даже сама небесная кара.
Тихий перезвон юньло заставил Цай Чжэаня замедлить шаг.
Тягуче-медленные, чуть дребезжащие звуки выплёскивались из круглых окон церемониального зала, разливаясь хрупкой грустью вокруг дворца Юньци. Видимо, очередной смельчак отправлялся на испытания в мир смертных?
Цай Чжэань становился на террасе и украдкой заглянул в ближайший оконный проём. Так и есть — у Колодца перерождений собрались немногочисленные младшие небожители.
Девы в белоснежных платьях, струящихся на сквозняке легчайшим шёлком, старательно извлекали из юньло сложную мелодию прощальной песни. Кованые бронзовые диски, напоминающие широкополые шляпы, всхлипывали и гудели, отзываясь на касания бамбуковых палочек. Казалось, ещё немного и тяжёлая рамка, удерживающая диски шёлковыми шнурами, выпорхнет в окно вслед за музыкой, не выдержав усердия небесных дев.
Небожитель, отправляющийся в мир смертных, стоял у самой воронки Колодца перерождений, кипящей молочным туманом. Прикрыв глаза, он молча возносил мольбу Трём Чистым перед тем, как сделать шаг в бездну, не имеющую дна в реальности, принадлежащей Девяти Сферам.
От одного взгляда на него Цай Чжэаню захотелось броситься наутёк, но высокое положение не позволяло вести себя подобным образом. Бог судьбы заставил себя величественно пройти мимо церемониального зала, больше не заглядывая в сквозные дыры огромных окон.
Он обходил это место стороной много тысячелетий подряд, особенно во время церемоний. Сегодня же на внешнюю террасу, держащую верхние этажи дворца Юньци в тугой петле из белого мрамора, Цай Чжэань попал по рассеянности.
Недавняя беседа с Люй Инчжэнь всё не давала ему покоя. Хозяйка дворца Дафэн не сказала ничего необычно, но Бог судьбы на то и высший небожитель — духовное чувство у него тоньше, чем у других жителей Девяти Сфер. Девочка показалась Цай Чжэаню чрезмерно погружённой в себя. А её последний вопрос сильно удивил.