Небо в огне

Токацин .

– Думаешь, это чародей Хифинхелф? – Согва зашуршал свёрнутыми подстилками. Алсек пожал плечами.

– У него работы много, вчера даже на закате не выбрался – навряд ли это он…

За разговором жрецы не услышали, как всадник спустился на мостовую – и Алсек, выйдя за ворота, охнул от растерянности. На улице, опираясь на спину кумана, стоял Хифинхелф. Увидев изыскателя, он шагнул к нему и пошатнулся, едва устояв на ногах. Алсек бросился к нему, крепко обхватил и чуть не упал вместе с ним. Куман сочувственно зафыркал и упёрся лбом в спину Хифинхелфа.

–

Ладно вам, - пробормотал иприлор, судорожно прижав лапу к ключицам; дышал он тяжело, и голос был хриплым. – Поищи навес, Алсек. Куши… нельзя ему на солнце, ожоги будут.

– Согва! – крикнул жрец, поддерживая ослабевшего ящера на пути к двери. – Помоги!

Куши, спрятавшись в густую тень, не спешил лечь на мостовую – камни были ещё слишком горячи. Алсек оставил ему миску с водой и охапку сухого тростника – пересушенной жёлто-серой травой было впору топить очаг, но более сочной еды для куманов в Мекьо давно не осталось.

Хифинхелф устроился у стены, обвёл настороженным взглядом алтарь и нишу с черепом, принял из рук Согвы чашу с яртисовым отваром и остался так сидеть, вдыхая благовонный пар и тихо шипя. В первый раз за много дней Алсек увидел его без доспехов, без робы и рукавиц, в одной лишь длинной рубахе.

– Полить тебя? – жрец дотянулся до горшка с чистой водой. Ящер отмахнулся.

– Отчего ты не под землёй? – спросил Согва. – Почтенный Алсек думал, что тебя не отпускают из мастерской…

Иприлор слабо мотнул головой, осушил чашу, резко вдохнул и выдохнул и снова ощупал грудь.

– Всссё, - прошипел он еле слышно. – Моя работа закончиласссь. Просссти, шшшто вчера не пришшшёл – на ночь оссставили у лекаря, только вырвалссся.

– Зген всесильный! – охнул Алсек, едва не выронив кувшин. – Что случилось?! «Шмель» тебя ужалил?!

– Хссссс, - шевельнул хвостом Хифинхелф, принимаясь за вторую чашу. – Этого ещё не хватало. Говорят, я упал, где ссстоял, очнулссся уже у лекаря. Большшше мне не оживлять «шшшмелей». Вот, посссмотри…

Он приподнял рубаху и показал жрецам размашистый чёрный крест, нарисованный на животе.

– Пока не сссотрётссся – ни единого заклятия. Хшшшш… - с досадливым шипением Хифинхелф допил отвар. – Это на месссяц, не меньшшше. Не рассчитал я, Алсссек. Сссил не хватило.

– Хиф!.. – жрец, не договорив, крепко сжал плечо ящера и встряхнул его. – Куда же старейшины смотрели?!

– Война, - пожал плечами иприлор. – Ты не бойссся, Алсссек. Мы сссделали много оружия, да и у ссстены сссейчассс тихо…

Ветер засвистел в нишах, рванул дверную завесу, и по храму расплылось облако прозрачного, но зловонного дыма. Алсек поморщился и поднёс к носу измятый лист Яртиса. Что только ни горело вокруг него в этом году – даже кости и камни – но столь мерзкой вони ему ощущать ещё не приходилось.

– Что там горит, Хиф? – спросил он угрюмо. – В отстойник налили огненной жижи?

– Река горит, Алсссек, - недобро усмехнулся ящер, оскалив зубы. – Ил на дне высссох, и его подожгли. Запах гадоссстный…

– Зген всесильный! Подожгли… реку?! – Согва

поднёс ладонь ко рту. Алсек зажмурился и ущипнул себя за ногу.

– Да хранит нас всех Аойген, - прошептал он. – Если кто-то здесь и остался в своём уме, то это он. Ему такое привычно.

Согва опасливо покосился на него и осуждающе покачал головой – обращаться прилюдно к богу случая не подобало, особенно почтенному жрецу Солнца.

Повисло молчание. Первым нарушил его Хифинхелф.

– Можно оссстатьссся у вассс на ночь? – нерешительно спросил он, глядя в сторону. – Поссстараюсссь не мешшшать.

– Око Згена! Конечно, ты можешь остаться, - слегка обиделся Алсек. – И я буду рад тебе. А что с твоим домом? Твой отец…

– Да нет, папашшша ни при чём, - помотал головой Хифинхелф. – Шшшулхиф, провалисссь он в Бездну! Я ссс ним разругалссся. Сссил большшше нет ссслушшшать его бред! Пусссть говорит сссам ссс сссобой, пока не оссстудит голову.

Алсек недоумённо хмыкнул.

– Шулхиф? Тот, кто не верит в могущество Солнца и Земли? – криво усмехнулся Согва. – Он продолжает упорствовать в неверии?

Иприлор сердито махнул хвостом.

– Ты всссё о сссвоём, жрец… Алсссек, а куда мне привязать Кушшши? Твои прихожане оттопчут ему хвоссст…

С улицы донеслось сонное ворчание, и ящер вскочил на ноги, хватаясь за оружие. Алсек вздрогнул и растерянно заморгал. На пороге, выставив перед собой пустые ладони, стоял Румингьяви.

– Ушш! – он укоризненно покачал головой. – Так и убить недолго! Почтенный Алсек, я за тобой. Собирайся скорее. Там твой Скарс…

Его последние слова заглушило сердитое шипение Хифинхелфа, затем за дверью взревел и затопал лапами Куши. Изыскатель, закинув на плечи дорожную суму, кинулся следом за южанином – по раскалённой мостовой, вниз по крутым лестницам, мимо опустевших домов и запечатанных лазов.

На улице перед входом в темницу, несмотря на жаркое время, собралась толпа. Алдеры и иприлоры встали полукругом, некоторые отошли к стене и смотрели на происходящее оттуда. На выходе из туннеля, наполовину в тени, наполовину на солнце, лежала багровая дымящаяся туша, над ней с копьями наперевес стояли четверо воинов-иприлоров. Чуть поодаль, у ограды яруса, сидел безоружный ящер, его одежда и чешуя были перепачканы пеплом и пылью. Сородичи помогали ему встать, а он сдавленно шипел и неуверенно переступал с ноги на ногу. В паре шагов от него стоял угрюмый Алдер в разукрашенном плаще. Хифинхелф, увидев его, тихо зашипел и толкнул Алсека в бок.

– Что с Кайриннегом?! – жрец развернулся к южанину. Тот виновато опустил взгляд.

– Пришлось обездвижить, иначе его бы закололи. Но ты не бойся, он живой. Всего две стрелы, это им нипочём.

Ящеры расступились, и Алсек опустился на мостовую рядом со Скарсом. Тот лежал вниз лицом, раскинув лапы, из пасти обильно текла пена, приоткрытые глаза казались остекленевшими. Крови нигде не было.

Над головой жреца раздалось шипение, и он посмотрел наверх. Ящеры расступились, пропуская к нему Алдера в плаще.