Непрожитое детство
Шрифт:
Освобождение
К полудню они добрались до больницы. В прохладном белоснежном фойе всюду стояли автоматы, выдающие экопилюли, травяные настои – так сказать, глоток здоровья за небольшую плату. По углам успокаивающе булькали кислородные фонтаны, на подоконниках топорщились цветы с мясистыми листьями, в стены были вмонтированы аппараты, принимавшие анализы и тут же выносившие приговоры. В этой спокойной атмосфере они наткнулись на самого беспокойного человека в мире – главврачиху больницы. Белая женщина средних лет с короткой стрижкой и съехавшей набок походкой, к тому же тугая на одно ухо, вызывала неприязнь у
Эльвира в очках-определителях выводила из своего кабинета Черного господина, того самого, что унизил Екатерину в суде. Адвокатесса потупилась, боясь встретиться с ним взглядом. «Неужели медбрат все-таки подал жалобу в министерство по надсмотру за нравственностью белых?» – промелькнула у нее в голове. Но Черный господин не посмотрел в ее сторону. Он что-то бормотал и тихонечко плакал. Сияние его зубов потускнело, сочный цвет губ вылинял, походка сделалась усталой. Он послушно плелся за главврачихой, которая временами переходила с ним на ты.
В дверях вестибюля Черный господин остановился и медленно поднял взгляд. На мгновение в его глазах зажглась прежняя веселость и сила, но поразительно белое лицо главврачихи осталось неподвижным, оно выражало хорошо оплаченное сочувствие, и эта нелепая угроза не пугала ее. Мужчина махнул рукой и вышел…
Тут же тело Эльвиры пришло в движение, она двинулась вперед по коридору и наткнулась на Екатерину и Женю.
– Куда это вы направляетесь? – жесткие морщины залегли вокруг ее рта, напоминавшего щель в рассохшемся дереве.
– В палату 3435, – поспешила ответить Екатерина.
– У вас щитовидка увеличена и искривлен позвоночник. Зарядку делаете?
– Да, – опешила от такого обращения Екатерина.
– Не забудьте пройти через дезинфекционные ворота, – бросила главврачиха на ходу и скрылась за поворотом.
В коридоре возле Эльзиной палаты царила суета. Врачихи, как бесплотные привидения, скользили над полом на лето-дощечках. По мере приближения к палате, до Екатерины и Жени донесся все усиливающийся гул. Врачихи переговаривались, вскидывая вверх плечи, брови, голоса, потом на короткое время затихали и вновь сливались в общий хор восклицаний. Женя решительно ринулась к ним, но ее щелкнули по носу и велели не мешать.
Яркие губы девочки стали жадно рвать воздух, подбородок задергался. Екатерина во время заметила, что Женя готова исторгнуть рыданья, и указала вниз. Как часто бывает с детьми, внимание Жени мгновенно переключилось – глаза высохли, а рука потянулась к блестящей штуковине. Кто-то из врачих оставил очки-определители. Через них, как на рентгене, просматривались внутренние органы человека. Конечно, простой смертной не стало бы ясно, что это за туманные сгустки, неожиданные провалы, но опытная врачиха с помощью этих очков могла поставить точный диагноз. И вот именно это ценнейшее оборудование нового поколения лежало на столе, рядом с грязной чашкой.
– Случилось что-то чрезвычайное? – шепотом заметила Женя, и спрятала за пазухой очки-определители.
– Надо кого-нибудь расспросить. – Екатерина вернула на место медицинский прибор.
Как нельзя кстати, на них налетел коротконогий чернокожий мужчина, прямой нос
которого выдавал в нем бывшего белого. Он клацнул улыбкой и уставил на Екатерину два акульих глаза. «Интересно, почему этот врач вместе с цветом кожи не изменил и форму носа», – подумала женщина.
– Простите, а что происходит? – спросила Екатерина.
– А я знаю, кто вы. Вы адвокатесса детского процесса. До вашего громкого дела я полагал, что адвокатессы бывают только темными.
– А я полагала, что у черных нет прямых носов, – огрызнулась она.
Врач оскалил зубы. Эта гримаса мало походила на улыбку, скорее на боевое предупреждение. Екатерина заметила между верхних зубов доктора несколько белужьих икринок.
– У вас в зубах что-то застряло.
– Недавно завтракал, – ответил он и плотоядно облизнулся.
Екатерина вспоминала, как одна из ее коллег, ведя дела еврея-миллиардера, перед тем как пойти к нему на встречу, пинцетом помещала между зубов черные икринки. Детали, милые детали – с этого урода станется заниматься подобной чушью. Они даже чем-то похожи – маленькие таксы, снующие на проворных ногах. Такие все продумают, взвесят, такие ничего не делают просто так, все с плохо скрываемым расчетом…
– А почему все так возбуждены?
– Ваша Эльза пришла в себя! Но пока очень слаба и общаться с ней можно только через дезинфекционное стекло.
Девочка лежала бледная, но ее кожа перестала быть того мучительного оттенка, что покрывает лица коматозных больных, на щеках проступил румянец. Эльза дышала экономно, рядом мерно тикал контролирующий датчик. За всем этим наблюдало «всевидящее око», в стене был помещен специальный детектор здоровья, передававший в кабинет главврачихи полный отчет о состоянии больной.
Огромный экран главврачихи светился многочисленными сообщениями из палат, если вызвать ту или иную секцию, она развернется. В личное дело каждой были занесены результаты анализов, медицинских процедур, операций и прогнозы, когда больная отправится в мир иной, благоразумно освободив палату, ну или пойдет на поправку. В экстренном случае передатчик на руке Эльвиры начинал вибрировать и мигать, предупреждая об опасности, грозившей больной.
В палате, легкой и веселой от солнечного света, чувствовалась весна, хотя на дворе стояла осень. Былинки бродили по воздушным канатам, задорно срывались вниз и садились на предметы. Вроде бы ничего не изменилось, не появились букеты цветов и корзины фруктов, присланные сочувствующими согражданками, не проникли зловредные репортерки, но все, решительно все вибрировало от радости.
Вдруг зеленая лампа над кроватью Эльзы зажглась. Девочка открыла глаза и посмотрела на Екатерину. Через несколько мгновений Эльза попыталась заговорить, но ничего не было слышно. Екатерина и Женя стали показывать жестами: возьми трубку и скажи в нее, или подключись к сети. Но в эту самую минуту в коридор ворвалась стая врачих под предводительством Эльвиры. Главврачиха переваливалась с боку на бок и была похожа на рассерженную утку. Эльвира злобно прокрякала, прогоняя посетительниц, и устремилась в палату, а коротконогий Такса с прямым носом вцепился в руку Екатерины и потащил ее вниз. Женя бежала за ними.