Неупокоенные кости
Шрифт:
«А теперь?»
«Рано или поздно копы из полиции Ванкувера узнали бы об этом и сообщили вам, но я все равно решила позвонить… ну, чтобы вам стало известно о Рокко как можно скорее. У меня такое чувство, что время может иметь большое значение. – Анжела снова замолчала, словно колеблясь. – И… извините, что перешла черту. Ну тогда, с подслушиванием… Мне… мне хотелось бы работать над этим делом, соблюдая правила. Работать с вами…»
«Я не “работаю” с прессой, мисс Шелдрик».
«Я была вовсе не обязана звонить вам, сержант, но я не ищу благодарности. И все же я бы не отказалась, чтобы вы держали меня в курсе… Я имею в виду новую информацию, которой вы сочтете возможным со мной поделиться.
– Этих двоих он не впустил, – задумчиво проговорила Джейн. – Как сказала мне Анжела, он даже не откликнулся на звонок.
Она повернулась к Бейтсу:
– А кто навестил Гордона перед ними?
– Личность этого человека нам пока установить не удалось. Но, судя по записям домофона, этого гостя Мейсон впустил…
Бейтс снова нажал кнопку. На крошечном экране возникло мужское лицо, и Джейн почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце. Она уже видела этого человека раньше, но где?..
«Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»
– Вы думаете то же, что и я, шеф? – спросил Дункан.
Перед глазами Джейн встало лицо с фотографии на доске. Очень тихо она сказала:
– Исайя Осман, муж Джилл Уэйнрайт. Он приходил сюда, и Рокко его впустил.
Джейн
Джейн сидела в допросной. Напротив нее сидел за столом Исайя Осман. Дункан устроился на стуле рядом, держа раскрытый блокнот на коленях. Остальные детективы, включая начальника Джейн, который наконец-то был введен в курс дела, следили за допросом через камеру, соединенную с настенным экраном в рабочем зале. Незадолго до этого полицейская поисковая группа, в которую входило водолазное подразделение, отправилась на Черное озеро, расположенное примерно в часе езды к северу от города.
Исайю обнаружили в его особняке близ Игл-Харбор в половине первого ночи. Он был один. Когда полицейские объяснили ему причины своего визита, Исайя согласился проследовать в участок добровольно.
– Вам известно, мистер Осман, что наша беседа записывается? – начала Джейн.
Он кивнул.
– Я также знаю, что имею право на адвоката, но – говорю это для записи – я пришел сюда по своей собственной воле. Мне нечего скрывать. И, прежде чем вы начнете задавать мне вопросы, должен сообщить: да, вчера вечером я побывал на квартире у Рокко Джонса. Я дважды позвонил в домофон, после чего он меня впустил.
– Камера на подъезде сняла ваше лицо, – сказала Джейн. – Ваш голос тоже был записан.
Она придвинула к себе протокол и прочла:
– «Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»
Джейн подняла голову и посмотрела на него.
– Когда вы узнали, что Рокко Джонс – это Мейсон Гордон?
– За несколько часов до моего визита к нему. Моя жена призналась, что ее старый школьный товарищ был одним из «шестерки» и что он изменил имя, когда после очередного задержания полицией прошел курс лечения в реабилитационной клинике и решил начать новую жизнь.
– Почему ваша жена рассказала вам об этом?
Исайя сглотнул и несколько мгновений смотрел в стол перед собой. Наконец он глубоко вздохнул и поднял взгляд.
– Мне тяжело об этом говорить, но я должен… Так будет правильно. Я вернулся домой вчера вечером около девяти часов. Это произошло довольно неожиданно, поскольку моя деловая поездка сорвалась и я… я думал устроить Джилл сюрприз, поэтому не стал ее ни о чем предупреждать. Когда вошел, то застал в доме… всех шестерых. Всю «шестерку из Шорвью» в полном составе. Они собрались у Джилл, чтобы договориться, какие показания следует давать, если полиция снова начнет задавать им вопросы
Он не договорил. Джейн видела, что Исайя изо всех сил старается собраться и взять себя в руки, но глаза его заблестели от подступивших слез.
– Моя жена оказалась не такой, как я всегда считал. Я ничего не знал о ее прошлом, не знал, что она много лет мне лгала. Я не представлял себе, какой она человек! Теперь мне ясно, что наш брак, наши отношения, наша семья – все опиралось на чувство вины, которое она испытывала. И теперь мне кажется… то есть я знаю, что никогда не смогу вернуть то, что у нас было.
– Вы говорили, ваша жена рассказала вам «все». Вы имели в виду все, что случилось вечером третьего сентября семьдесят шестого?
Он кивнул.
– Да.
– И вы уверены, что это правда?
– Да, я уверен. Да. У нее просто не осталось причин мне лгать. Она, можно сказать, вверила мне свою судьбу. Джилл не сомневалась, что я сразу пойду в полицию…
– Но вы не пошли, мистер Осман, – заметила Джейн. – Вместо этого вы отправились на квартиру к Рокко Джонсу, и теперь он мертв.
Исайя промолчал.
– Что вы имели в виду, – вступил в разговор Дункан, – когда сказали Рокко про «вещь, которая все изменит»?
– Я хотел сказать ему правду. На протяжении сорока семи лет остальные члены «шестерки» делали все, чтобы Рокко продолжал считать, будто он один виноват в убийстве…
– В убийстве Дэррила Хендрикса? Или Аннелизы Дженсен?..
– В убийстве Дэррила. Рокко был убежден, что это он его прикончил. На самом деле он на него только замахнулся, но не устоял на ногах, упал и отключился. По-видимому, был настолько пьян, что даже не успел нанести удар… К тому же на следующий день он ничего не помнил – только то, как схватил монтировку и замахнулся. На самом деле Рокко не знал, кто убил Дэррила и куда девались тела.
– И вы по доброте душевной решили его просветить и облегчить его страдания, – подвел итог Дункан. – Мило.
В глазах Исайи Османа вспыхнули гневные огоньки.
– Рокко заслуживал того, чтобы знать правду. Мы все этого заслуживаем. То, что я все ему рассказал, было частью моих попыток справиться с ситуацией. Чтобы понять меня до конца, вам нужно кое-что обо мне знать… Я человек глубоко религиозный и, смею надеяться, порядочный и честный. Всю жизнь я старался опираться на общепринятые этические и моральные нормы, старался поменьше думать о себе и побольше сочувствовать окружающим. Когда я был вынужден бежать из Эритреи, мне удалось выжить только благодаря доброте и сочувствию других. И не просто выжить – я сумел добиться успеха и благополучия. Тогда-то я и поклялся, что впредь моей путеводной звездой должны стать доброта и сочувствие к другим. Возможно, вам трудно представить себе, чтобы взрослый мужчина руководствовался подобными принципами, но это не моя проблема, а ваша. Я хотел избавить Рокко от боли и страданий, а кроме того… кроме того, я хотел расспросить его о подробностях, поскольку все еще надеялся, что какая-то деталь может хотя бы отчасти оправдать Джилл в моих глазах. То, что я услышал от моей жены раньше… все это было довольно трудно переварить, поэтому сначала я действительно помчался в полицию, в этот самый участок, но… но мне просто не хватило мужества войти. Эти ужасные новости… У меня никак не получалось поверить, что все это правда, и я решил, что разговор с Рокко может внести какую-то ясность.