Эта Пасха почти настоящей была.Как бывает у добрых людей,дети красили яйца. За несколько днейзолотые пеклись куличи…И доверчиво таял весь мир от теплажелтым воском пасхальной свечи.И казалось, что купол церковный высок,что понятны слова литургии.И хотелось так верить, как верят другие…Если правда, что путь наш, как вечность, далек,то разлука, как жизнь, коротка…А тоска по тебе – как живой стебелекоблетевшего за ночь цветка.
МАЙ
«Еще
как будто не стемнело…»
Еще как будто не стемнело,но неба цвет уже не тот.Лицо приподнято несмело,полуоткрыт по-детски рот.Деревья городского садасинеют легкою листвой…Не в этой встрече ли наградаза романтизм печальный твой?В заботе о чужой весненеопытной, нетерпеливой…Ждать, чтобы высоко в окнезажегся свет. Брести потомпоходкою неторопливой,с газетой, свернутым зонтом,под майским шелковым дождем.
«Бесхитростней песен народных…»
Бесхитростней песен народных,яснее, чем детские сны,и глубже течений подводных…Чудеснее чуда весныв цветенье коротком, повторном –любовь в добровольном, покорном,пусть горьком своем отрешении…Но жить, как в порочном кругуотчаянья и утешения,не зная, где правда, где ложь –я больше давно не могу.Ты память мою не тревожь –я верность тебе берегу.А письма моя уничтожьи ландыши первого мая,забытые в книге твоей…Страстней, чем молитва немая,любовь моя, все принимая,тоскует по келье своей.
«Холодные, длинные майские дни…»
Грусть мира поручена стихам…
Г. Адамович
Холодные, длинные майские дни.Зеленое золото солнца сквозь тучи…И эта навязчивость слов и созвучий —мы с ними навеки одни.Язык наш — недавно великий, могучий —тяжелый и светлый язык песнопеньяпорою звучит, как мещанский жаргон.И только с тоской вырывается стону тех, кто привык в нем искать вдохновенье.Откуда же взять нам такое смиренье,в котором бы не было больно и тесноеще не отжившим сердцам?Мы все уцелели случайно, чудесно…Грусть мира зачем-то поручена нам —и этому нет объясненья.
«По линии меридиана…»
По линии меридиана,при входе в Люксембургский садскамейка у ствола каштана.Здесь столько лет тому назад…Так начинаются сказанья,так зарождаются стихи…Так – искупив свои грехи –мы не меняемся ни в чем.Ты слушаешь мое признаньеи вспоминаешь о своем.
«По улице вдоль Люксембургского сада…»
По улице вдоль Люксембургского садамы долго бродили, встречая рассвет.Казалась прозрачной и хрупкой ограда.Казалось, что большего счастья не надо –казалось, что горя возвышенней нет.Все
те же упреки, такие же просьбы –кого и чему научила любовь?Едва ли придется, но еслипришлось бы,удел незавидный я выберу вновь,предпочитая удаче любойнадежду на встречу – и гибель – с тобой.
1945
Для нас Свобода – свет и облакана переменчивом парижском небе,и в отрешенности знакомая тоскао деле общем, о насущном хлебе.Свобода. Елисейские поля.На майском солнце распустились флаги…Но сердце – как осенняя земля,уже не впитывающая влаги,и слезы льются сами, поневоле…Идут войска в победном ореоле.Все движется, сверкает и стучитогромной цепью стали и железа…А в воздухе по-новому звучит,свободой и прощаньем Марсельеза.Для нас, затерянных в толпе густойгероев фронта, тыла и изгнанья,для нас Свобода — людный мир пустойи одинокий подвиг созерцанья.
ИЮНЬ
«Это было в памятном июне…»
Это было в памятном июнев девятьсот сороковом году.Светлой ночью – было полнолунье –поезд обстреляли на ходу.Раздавались возгласы и стоныв словно обновленной тишине,и лежали мертвые вагоны,как тела убитых, на спине.С легким треском рассыпались пули,мирно, как кузнечики в траве.Страх совсем исчез – не потому ли,что в опустошенной головепромелькнула мысль, как предсказанье:сразу умереть не всем дано,мне с тобою суждено свиданье,долгое терпенье суждено…Это было страшной ночью, летом.Путь был залит ярким лунным светом.Люди, лошади, орудья притаилисьна пригорке в маленьком лесу…Жизнь проходит. Предсказанья сбылись.Я воспоминание об этомбережно до гроба донесу.
«Благодарю тебя. Случайный твой ответ…»
Благодарю тебя. Случайный твой ответмне кажется незаменимо нужным.Пусть он правдив, как смерть, неумолим, как светнад горизонтом дальним, летним, южным –в нем сила нерастраченной мечты.Благодарю за то, о чем не помнишь ты:прощанье в полном мраке города пустого,сирены с моря, как призыв к мольбе…Я не люблю тебя, как любишь ты другого,но постоянно помню о тебе,кого бы ни случалось мне любить.Благодарю за то, что мне дано хранитьвоспоминание о вере в совершенство…И, может быть, за то, что так благодаритьтакое униженье и блаженство.
«Нет, не люби меня. Здесь говорит со мною…»
Нет, не люби меня. Здесь говорит со мноюпреображенный юною луноюзнакомый берег юга.Я слушаю его как опытного друга.И не жалей меня – все очищает пламя.Горит Европа с четырех концов.А там, в морском тумане бьется знамянад крепостью британских островов.И не пиши мне. Я не жду ответа.Со мной навеки – мир или война –вся нелюбовь твоя…Она сильнее света,светлее грусти, и грустнее сна.