Я помню о тебе, Татьяна…Во мне еще жива любовь.Но, как за чтением романа,тревожна мысль, спокойна кровь.Я разуверилась во многом,скупее слезы и слова –что это: гибель, благодать?Теперь, когда над эпилогомуже склонилась голова,чего еще от жизни ждать…Скажи, какого откровенья,каких мучительных побед?Любви бесплодны вдохновенья.От них остался темный след:жуть суеверий, снов, гаданий,да ворох писем и бумаг…И яд мечты о том свиданьи,когда скажу спокойно я:Прощай,
мой друг. Прости, мой враг.Сегодня очередь моя.
«Мы больше ни о чем не говорим…»
Мы больше ни о чем не говорим.Нам безразлично все и жалко всех.От жалости мы часто лжем другим(утешить этих, не обидеть тех –Какой же грех?)От безразличия мы лжем себе:нет правды в мире, смысла нет в борьбе –о чем же спор?Спор о любви. Той, что для всех одна.Той, что боролась с нами за свободу.Как можно жить, когда идет онав слезах, в лохмотьях, ночью, в непогодуна горе и позор…Луч солнца из тюремного окна,твой поднятый навстречу солнцу взор,чуть дрогнувшая на плече рука –совсем не бред…и далеко не вздорстрах одиночества и смертная тоскапо тем, с кем оборвался разговор.
«Будьте вежливы с цветами…»
Будьте вежливы с цветами,с насекомыми, с мечтами,с книгой, со сковородой,с музыкой, машиной.Будьте вежливы с водой,с горною вершиной.С лампой, звездами, луной…Будьте вежливы с женой,с кошкой, с проституткой…Будьте осторожны с шуткой.Равнодушные к судьбе,будьте вежливы в борьбеза существованье…Будьте сдержанны: прощаньес тем, кто тяготится вами,только повод к раздраженью.Будьте вежливы с цветами:с розой, ландышем, сиренью.
ФЕВРАЛЬ
«Иди, мой друг. Господь с тобою…»
Иди, мой друг. Господь с тобою.Прости. Иди своим путем.Я с несговорчивой судьбоюостанусь. Долго ли теперь…Мелькнуло небо голубоеулыбкою перед дождеми скрылось…Мне не счесть потерь.Не счесть надежд и вдохновенийнепостоянных, как февраль,стыдливых, как прикосновенье,как слезы тех, кого не жаль.Кто их узнает, эти складкиморщин у светлых глаз твоих?Иди без страха, без оглядки(дождь притаился и затих).Разлука будет вечно длиться.Но вечность не страшнее дня,в котором нечему случиться…Прости. Я научусь молитьсяза тех, кто не любил меня.
«Защищенность комнаты ночной…»
Защищенность комнаты ночной– с улицы глухое грохотанье –этожизнь, а за твоей стенойсмертников бессильное метанье.В темноте как будто пульсом бьетсямысль без слов – она слышна в тиши.Суть твоей, такой живой души,кажется, мечтанием зовется.Ты ведешь с собою разговориногда часами, до рассвета…В отраженье деревянных шторчередуется полоска светас очень ровною полоской тени.В полном одиночестве своем,чуждый всем – ты близок мне во всем,где надежды нет и нет сомнений.
«С непостижимой уму быстротой…»
С непостижимой уму быстротойв
памяти стерлись война и победа.Стихла тревога, заглохли восторги…В Англии умер Георгий Шестой,добрый Георгий.Завтра хоронят монарха (и деда,мужа и сына, брата, отца).Завтра взойдет на престол королеваЕлизавета…Это история – нет в ней конца.На фотографии, первая слева,женщина в трауре. В скромной печали,в будничной, вдовьей, покорной тоске.Еле сквозит из-под черной вуалипрофиль еще молодого лица…А под перчаткой, на полной рукедва обручальных кольца.
«Если это последние слезы…»
Если это последние слезы,если это прощальная весть,значит то, что любили мы, все-таки есть.На камине осыпались чайные розыгрудой мягких, живых лепестков…А напротив, в отеле, за каждым окномобрывается счастьем коротким и сномсуета и тоска бедняков.Если можно простить, умирая,если сердце щадит нищета,значит то, чему верили мы, не мечта,не обман, а сложнейшая правда – такаяо которой, по-своему, помнит поэт.Одинокий фонарь, как луна среди туч,и сквозь шторы потертые падает лучна прозрачный, как призрак, букет.
«Кладбища… дороги… океаны…»
Кладбища… дороги… океаны…Из портов исчезли корабли,скрылись в облаках аэропланы,и в чужие города и страны поезда ушли.Сколько хоронили, провожали,сколько было памятных утрат…Сколько раз сливались с небом далии бледнел закат.Но когда я расстаюсь с тобою– сколько было этих вечеров –я с тоской прислушиваюсь к боюбашенных часов.Каждый раз, от страха расставанья– и откуда этот страх возник –вместо слов, простейших слов признанья,вырывается со дна сознаньятолько жалкий крик.
«Эти слова относились ко мне…»
Эти слова относились ко мне,может быть, даже к тебе относились.Мысли – и кажется чувства – двоились,небо светлело в широком окне…И говорила о нашей судьбешепотом быстрым цыганка, гадая.Что она знает? Совсем молодая,в огненном платье, с наивным лицом…Хлопоты, деньги, дороги, разлуки.Бубны. Казенный (к чему это) дом.Черная дама – как сердце забилось…Карты тасуют красивые руки.Счастье? Мелькнуло в колоде и скрылосьпод злополучным тузом.Эти слова и ко мне относились,может быть, не до конца, не вполне…Эти слова относились к тебе.Мы не заметили и покорилиськаждый своей одинокой судьбе.
МАРТ
«Неясным полон обещаньем…»
Неясным полон обещаньемгустой и белый воздух марта.Не поздно ли? Жизнь пролетеламежду сближеньем и прощаньем.А было дело. Много делав стране Паскаля и Декарта.В стране горячих начинанийи совершенного ума,где на померкшем камне зданийнеизгладимые годамидля всех заветные слова:Свобода, Равенство и Братство.Такое сложное богатствотак щедро было нам дано.А мы по-своему живем,живем с закрытыми глазами,не видя скромной красоты.И по-сектантски бережемнеисполнимые мечты –о чем?..