Невста „1-го Апрля“
Шрифт:
Сюзанна не плакала; даже оставшись одна, она не стала бы плакать. Глаза ея оставались сухи и блестящи, рыданія останавливались въ горл, какъ слишкомъ тяжелыя, и душили ее. У нея сильно болла голова.
Случай могъ бы сдлать такъ, что Мишель, пріхавъ въ пять часовъ, встртился бы съ ней на вокзал; тогда бдная маленькая Занна бросилась бы ему въ объятія, сказала бы ему, не разсуждая, безъ гордости, безъ стыда:
— Утшьте меня, унесите меня, скажите, что это неправда, что я все это видла во сн, что вы меня любите, что мн нечего бояться подл
Но Мишель не пріхалъ съ поздомъ въ пять часовъ, и Сюзанна, слдуя первому побужденію, отправилась подъ какимъ-то предлогомъ просить гостепріимства у м-ль Жемье, управлявшей на улиц Сенъ-Перъ скромнымъ пансіономъ для молодыхъ двицъ.
Раньше чмъ поступить къ г-ж Бетюнъ, Сюзанна провела нсколько дней у своей бывшей воспитательницы; она тамъ останавливалась, когда прізжала одна въ Парижъ; здсь, по сотн причинъ, будутъ ее искать, и къ тому же не сказала ли она горничной, что узжаетъ по зову стараго друга. Поймутъ!
Первое время она ршила не писать. Мишель вернется, вроятно, на слдующій день въ Ривайеръ. Если, обезпокоенный этимъ поспшнымъ отъздомъ и не будучи въ состояніи выносить неизвестности, онъ прибжитъ къ м-ль Жемье, Сюзанна можетъ счесть себя любимой, и она все разскажетъ своему жениху; если, напротивъ, онъ спокойно будетъ ждать общаннаго Колетт письма, о! тогда все будетъ кончено! И Сюзанна напишетъ… что? она еще не знала. Она знала только, что это письмо — напишетъ ли она въ немъ настоящія причины или выдумаетъ мотивы, — будетъ окончательнымъ разрывомъ, боле или мене желаннымъ Мишелю. Мысль, что на ней могутъ жениться по долгу или по принужденію, приводила въ ужасъ внучку тети Регины.
Теперь, когда она любила, она хотла быть любимой.
О! если бы Мишель пришелъ, если бы, какъ въ прошлый разъ, онъ побранилъ бы Занну, упрекая ее въ ребяческомъ, безумномъ, неприличномъ бгств, если бы онъ заставилъ плакать свою невсту, какъ на слдующій день посл бала въ Шеснэ, затмъ, — посл того, какъ онъ показалъ себя очень злымъ, вспыльчивымъ, ревнивымъ, — сталъ бы на колни, какъ въ тотъ день…
Какая это была бы радость, Боже мой, какая радость!
Сюзанна была очень блдна, у нея болла голова.
Посл обда, извиняясь сильной усталостью, чтобы избжать вопросовъ и нжныхъ ласкъ м-ль Жемье, она удалилась къ себ очень рано… Когда она машинально раздлась, затмъ улеглась въ своей маленькой, такой неуютной, такой печальной, несмотря на ея занавси съ цвточками, комнатк пансіонерки, она смогла наконецъ плакать, разсуждать также… Въ этотъ часъ она начала понимать, еще пока неясно, что ея отъздъ былъ безразсуднымъ поступкомъ, что было бы разумне подождать хотя бы возвращенія Колетты и даже возвращенія Мишеля, и что откровенное объясненіе было бы боле достойно и въ особенности боле выяснило бы, чмъ это неразумное бгство.
Но ошибка была совершена, и Сюзанна хотла идти до конца того пути, который былъ взятъ ею, какъ бы онъ ни былъ безразсуденъ. И она зарыла голову въ подушки, боясь, чтобы въ сосдней
— О! Мишель, — плача, бормотала она очень тихо, въ неодолимомъ желаніи говорить съ нимъ, высказать ему свою муку, ему, который, можетъ быть, даже въ мысляхъ былъ далекъ отъ нея… — Мой Мишель, мой женихъ, мой мужъ, у меня горе…
VI.
Колетта заставила горничную повторить себ два раза краткія объясненія Сюзанны.
— Миссъ Севернъ напишетъ мн по прибытіи на мсто?
— Да, сударыня.
— Но вы уврены, что она вамъ не сказала, почему ее вызвали въ Парижъ или по крайней мр, имя особы, вызвавшей ее?
— Миссъ Севернъ сказала мн только: „очень старый другъ“.
— Это м-ль Жемье! Это похоже на Сюзанну! — заключила Колетта.
Затмъ, оставшись одна съ Низеттой, она небрежно сла въ уголокъ маленькой гостиной, гд она имла обыкновеніе садиться въ часы, свободные отъ свтской суеты… И тамъ она вздохнула, съ потухшимъ взглядомъ, печально сложивъ губы.
Уже давно, гораздо раньше Мишеля, съ боле равнодушной покорностью она примирилась со странностями Сюзанны. Даже въ эту минуту она не была обезпокоена, она едва была удивлена, но она признавалась себ, что ей была непріятна, немного раздражала ее, эта новая выходка ея кузины. Кастельфлоръ безъ Роберта, безъ Мишеля, безъ Сюзанны терялъ свою прелесть. Колетта сердилась на м-ль Жемье, отнявшую у нея ея Занночку… И во имя какой прихоти, одинъ Богъ вдаетъ! Она сердилась на Сюзанну, ухавшую, не спросивъ ни у кого совта, по зову, достаточно странному, помшанной старухи! Она сердилась на самое себя, чувствуя себя такой вялой, такой праздной, такой безтолковой въ своемъ одиночеств.
Г-жа Фовель снова вздохнула, и этотъ разъ вздохъ ея походилъ на звокъ. Низетта ворчала, она хотла играть со „взрослой“. Присутствующая „взрослая“ отвтила довольно рзко. Короткій отвтъ и, еще боле, сухой тонъ отвта казались такими необычными въ этихъ всегда улыбающихся устахъ, что двчурка не настаивала. Принявъ видъ оскорбленнаго достоинства, она подошла посмотрть въ окно.
Колетта оставалась на диван, нетерпливо постукивая своими свтлыми туфельками о срый съ разбросанными по нему розовыми маками коверъ, и уже у нея явилось раскаяніе, что она „ грубо“ поступила съ Низеттой. Однако, маленькая Низетта не была злопамятна. Вскор она перестала дуться, сильно заинтересованная тмъ, что она видла въ окно.
Со стремительнымъ движеніемъ она захлопала ручками и повернулась къ матери:
— Вотъ Тонти! Тонти идетъ!
Г-жа Фовель пожала плечами.
— Да нтъ же, глупенькая, это не Тонти… Онъ въ Париж, Тонти.
— Это Тонти! — утверждала Низетта, принимая обиженный видъ, онъ поднимается по алле съ господиномъ, котораго я знаю.
Заинтригованная этотъ разъ Колетта поднялась. Это дйствительно былъ Мишель. Нсколько мгновеній спустя онъ входилъ въ гостиную въ сопровожденіи Альберта Дарана.