НЕЗАБВЕНИЕ

Денисова Татьяна

Водитель выехал на Промышленную и, повернув машину налево, лихо помчался, пока за тополями не показалась плоская крыша. Он подкатил к перекрестку с Садовой и, притормозив, вырулил к ржавым железным воротам. За ними высилось старое здание из железобетона и кирпича, покрытого серовато-белёсой потрескавшейся штукатуркой. Глухие плоскости стен, выступы эркеров, галерей и глухого цилиндра продолжали игру силуэта и линий строгого здания. Мало кто помнил, что в городе это был первый дворец культуры. В начале тридцатых годов его строили для отважных, счастливых людей нового времени. Люди мечтали о будущем, но когда началась война, дворец культуры

превратили в госпиталь. Однако вскоре пришлось переправить всех раненых по другим местам, чтобы в самом большом здании города поместить эвакуированный оборонный завод. После войны, когда сюда подступил карьер, лишь чудом здание уцелело. Николай его обогнул и высадил всех прямо у входа в контору.

По крутой деревянной лестницы все дружно поднялись на второй этаж и прошли по узкому светлому коридору. Справа тянулась лента из окон. Длинная галерея была поделена пополам и разбита на кабинеты. Вместе со всеми Кира зашла в торговый отдел, который занимал просторную комнату с покрытыми ячейками стёкол широкими окнами, доходившими чуть ли не до потолка. Здесь то и дело дребезжали звонки телефонов, хлопала дверь, раздавались резкие возбужденные голоса.

Кира сняла и повесила в шкаф пальто, потом посмотрела в зеркало: волосы выбились из-под шпилек. Она пригладила их рукой, затем скинула сапоги и надела туфли. Пройдя кабинет, села за стол и начала делать отчёт по остаткам товаров. Однако тревожное чувство не отпускало и мешало сосредоточиться.

За окнами начинало смеркаться, но кабинет заливал свет потолочных ламп, и оттого здесь было уютно.

Вдруг распахнулась дверь и с пачкой счетов в руке вбежала Ирина Владимировна.

– Девчонки, – закричала она с порога и тотчас включила радио, – вы слышали? Химзавод взорвался!

Сначала все стихли, потом раздался глухой, будто придавленный, голос Киры:

– Кирилл был там.

Она закрыла лицо ладонями. Все разом к ней повернулись.

Ирина Владимировна опустилась грузно на стул:

– Кира Борисовна, вы что такое говорите?

Людмила Васильевна взглянула поверх очков:

– При чём здесь Кирилл? Как он может быть там?

Она отложила в сторону газету «Коммерсант».

Её мягкий переливистый голос нежно вибрировал, но Кира опять повторила:

– Кирилл был там.

Тут все услышали сухой голос диктора:

– Сегодня в промышленной зоне горно-обогатительного комбината, в пятнадцати километрах от жилого массива города, в 15 часов 07 минут произошел взрыв в экспериментальном цехе химзавода. Причины устанавливаются. По предварительным данным, есть пострадавшие. Работы по разбору завалов и спасению людей ведутся горноспасательной службой комбината.

Кира сняла трубку и начала набирать рабочий номер Кирилла. Однако палец всё время не попадал в кольца телефонного диска. Она судорожно сжала ладонь в кулак, и в ту же секунду раздался звонок. Кира схватила трубку: звонили из «Росторгодежды». Она отрывисто, быстро переговорила и снова принялась звонить Кириллу. Отчётливые длинные гудки усиливали тревогу. Их слышали все. Некоторое время Кира молча смотрела перед собой. Взгляд упирался в стекло, и лицо её казалось каменным. Рамы в окне дрожали от ветра. В послеполуденном небе мутной пеной висели тучи. Ничего больше не было видно. В приглушенном свете осеннего дня стало совсем темно. Вдруг Кира вздрогнула от прерывистых коротких гудков, затихла, испуганно сжалась и закрыла глаза.

В тишине скрипнула дверь. На вошедших кто-то

зашикал. Людмила Васильевна махнула рукой:

– Потом! Позже зайдите.

Ей кивнули и вышли.

И снова в другом конце кабинета привычно затрезвонили телефоны.

Кира, вдохнув глубоко, глянула на часы, положила ладонь на рычаг и тотчас снова принялась крутить телефонный диск. Обычно Кирилл в это время был у себя в кабинете. Кира снова вздохнула. Всё те же монотонные протяжные гудки. Они пугали её, но давали надежду.

Она положила трубку и взяла телефонный справочник. Тут ей подумалось, что Кирилл, пожалуй, сейчас где-то едет. Однако снова забилось сердце. Кира почувствовала, как дрожат её руки.

Она убрала в верхний ящик стола калькулятор, закрыла спецификации и сунула в тумбочку. Подумала, что до конца недели надо успеть составить заказ товара на следующий год.

Она дёрнулась, когда зазвонил телефон, и схватила трубку. Лишь Кира услышала голос свекрови, по душе побежали мурашки. Мама Кирилла почти никогда ей не звонила, потому как виделись они чуть ли не каждый день.

Свекровь говорила что-то, но смысл её слов доходил не сразу. Родители Кирилла работали в комбинате, и новость о взрыве до них долетела мгновенно. Они никак не могли дозвониться до сына. Свекровь связалась с начальником цеха, но никто толком не мог объяснить, где был в это время Кирилл.

Кира, взглянув на часы, попросила заехать за ней. Ещё минуту-другую они говорили, потом она положила трубку.

Кира, тихо вздохнув, опустила голову. На столе под стеклом лежала реклама марки Lanc^ome. Зелено-голубые глаза Изабеллы Росселини нежно смотрели, и чему-то она легко улыбалась. Её безмятежный взгляд будто ласкал и успокаивал Киру.

Первый, кому Кира решилась-таки позвонить, был Никита Ерохин. Она не сомневалась, что ему что-то известно. Ерохин работал в ОБХСС, а это значит в милиции. Уж им ли не знать обо всём, что случается в городе.

– Рад тебя слышать, – тут же раздался знакомый голос.

Кира насторожилась: Никита словно бы ждал звонка. Но голос его показался испуганным, и от этого беспокойство её нарастало.

Ерохин говорил осторожно, что пока точно ничего не известно и, вообще, почему она вдруг решила, что Кирилл отправился на завод.

Утром этого дня Кирилл, как всегда, ушел на работу ещё до того, как Кира проснулась. По вечерам, заканчивая работу, он всегда заезжал за Кирой. После папиной смерти они ездили на его машине. Она подошла к окну и, ожидая увидеть бежевые «Жигули», посмотрела во двор. Перед конторой одиноко стоял «Москвич» цвета коррида. Когда полшестого Кира спускалась по лестнице, она чуть не сбила с ног шедшую впереди незнакомую женщину.

– Извините, – проговорила Кира, едва сдерживая слёзы.

Женщина, молча взглянув, пропустила её.

Ерохин

Утром в четверг, когда Ерохин ехал на службу, обочины и бордюры покрывала сизая изморозь. Его голова была забита вчерашней проверкой мясозавода. А ещё в последнее время Ерохина мучил насморк. Ночью снова плохо спалось, потому как дышать было трудно. Нос заложило напрочь, от этого голос у него стал гнусавым. Врач выписал капли, каждый день Ерохин ездил в больницу на УВЧ и на кварц, он по совету врача даже купил дефицитную мазь, но и это не помогало. Ему предложили сделать прокол, однако за неделю до дня рождения Киры Ерохин не стал рисковать.