НЕЗАБВЕНИЕ
Шрифт:
Как-то так вышло, что Ерохин с тех пор стал к Кире присматриваться. С ней не соскучишься, также как с его другом Кириллом Алексиным. Вот только с Кириллом они виделись либо вечерами, когда возвращались домой, либо по воскресеньям.
Беглянка
Вечером, после пяти, сестра Катя привела Кирилла из детского сада и оставила гулять во дворе. В воздухе всё ещё пахло дождем. На газоне у самого дома разлилась огромная лужа и в ней мелко дрожали солнечные лучи. Кирилл маленькими шагами ступал по воде, все дальше и дальше от
Тут он заметил Никиту Ерохина. Вот уже несколько дней тот приходил из детского сада один. Ерохин с гордостью рассказывал всем, что родители написали записку, и сейчас воспитатели разрешают ему самостоятельно уходить домой.
Рядом с Ерохиным шла девчонка. Её длинные белокурые косы свешивались до пояса и оканчивались голубыми бантами.
Кирилл окликнул Никиту, тот обернулся и побежал к нему. Ерохин остановился у лужи. Уши его торчали в разные стороны. Он, ступив краем ботинка в воду, дернул ногой.
– Ты куда? – спросил Кирилл.
– Домой, – шмыгнув носом, ответил Ерохин.
– А это кто? – мотнул головой Кирилл.
– Кира Уварова. Она из нашей группы. Сегодня первый раз её отпустили домой без родителей. Идем с нами. Сейчас мультик начнётся.
– Нет. У меня важное дело, – с насмешкой взглянув на Никиту, ответил Кирилл. – Видишь, я плыву на корабле.
– Если что, приходи, – бросил Ерохин и побежал обратно к девчонке.
– Мальвина, – ухмыльнулся Кирилл.
Он искоса разглядывал Киру. В это время последние капли дождя стекали с деревьев. Кирилл оттолкнулся палкой от дна, и только он вышел в плавание, к дому подъехал «Москвич». «Папа вернулся с работы», – обрадовался Кирилл. Он, причалив к правому берегу, спрыгнул и побежал. Отец распахнул переднюю дверцу:
– Садись, прокачу!
Машины занимали Кирилла больше всего. Он всякий раз увязывался за отцом, когда тот копался в гараже. Кирилл уже знал, где находятся рулевые тяги, маятниковый рычаг и шаровый шарнир. Он не понимал до конца, что это значит «пять градусов – предельно допустимый размер люфта», но внимательно следил за тем, как отец брал линейку и мел, ставил линейку торцом на приборной панели и ребром прислонял её к рулю. Затем крутил вправо руль. Когда передние колеса начинали поворачиваться, отец наносил мелом отметку на обод руля. И снова крутил руль, но в другую сторону. Лишь колеса поворачивались, делал новую отметку, и в конце замерял расстояние между ними. Тут он доставал из кармана блокнот и записывал формулу, что-то высчитывал и довольный провозглашал:
– Всё в норме! А сейчас проверим ручник.
Отец поднимал его вверх.
– Слушай щелчки. Должно быть три-четыре звука.
Потом отец ставил машину на ручник, они выходили и начинали толкать. Машина даже не трогалась с места.
– Ну вот, всё в порядке.
Кирилл умел отличать торцевые ключи от накидных и рожковых. Он мог часами крутиться рядом с отцом, пока тот возился с машиной, и подавать ему то пассатижи, то плоскогубцы, динамометрический ключ, отвертки.
Когда
– Входите! Там не заперто.
Она вышла в прихожую, и в эту минуту дверь распахнулась. На пороге стояла заплаканная женщина, а рядом с ней – мужчина с бледным лицом. Тотчас раздался его встревоженный голос:
– Мы ищем Киру Уварову. Она не у вас?
Тут из комнаты показалась Кира. Увидев родителей, она удивилась, а те бросились к ней и мама, плача, принялась её целовать.
– Мы же тебя потеряли. Всех обежали, уже позвонили в милицию.
Мама Ерохина удивлённо взмахнула руками:
– Это ж надо! Я-то думала, вы знаете, что Кира у нас.
Она повернулась к Кире:
– Вот выпорют тебя родители хорошенько, тогда перестанешь бегать без спроса.
Кира спокойно слушала. Тут папа её обнял и покачал головой, однако казалось, его голубые глаза почти улыбались.
Вернувшись домой, родители покормили Киру и уложили спать. Мама сказала, что Кира наказана и не стала читать ей сказку. Кира хотела было сама почитать, но родители запретили брать книги. Тогда она закрыла глаза и принялась сочинять продолжение недочитанной сказки.
Познание жизни
В воскресенье, после обеда, мама повела Никиту в парикмахерскую. Народу было полно, хотя до начала учебного года оставалась ещё неделя. Пока ждали в очереди, Никита беспокойно ёрзал на стуле, глазея по сторонам. На стенах висели черно-белые фотографии разных причесок, но из зала, где парикмахеры стригли клиентов, выходили все одинаковыми. В воздухе пахло Тройным одеколоном. По утрам, когда папа заканчивал бриться, точно такой же запах доносился из ванной, и потому Никита сразу его узнал.
Стричься он не хотел, но мама не слушала. Она сказала решительным тоном, что школьник обязан быть аккуратным и носить строгую короткую прическу.
Ерохина усадили в кресло, закутали в белую простыню, лишь лохматая голова осталась торчать. Никита со страхом услышал название стрижки «под польку, короткая». Тут он было запротестовал, однако его никто не послушал. Парикмахерша сразу сказала, что Ерохин у неё не один, и если ему не нравится, то может идти. В ту же секунду мама пригрозила рассказать обо всём отцу. Он как представил отцовский ремень, так стало немного не по себе.
Чуть не плача, Никита смотрел исподлобья. Волос на затылке почти не осталось, но парикмахерша всё жужжала машинкой. Потом, сопя носом, ровняла линию челки. Всякий раз, как только она склонялась, белый халат натягивался на её фигуре. Казалось, вот-вот, и он лопнет по швам. Всё это время к ней обращалась другая парикмахерша, та, что стояла слева. Она резким противным голосом рассказывала про свою дочь:
– Вот ведь, худющая, в чем душа держится, а решила-таки пойти в ПТУ, учиться на сварщика.