О Дивный Новый Мир

Малки Иван

Я заметил её волосы — ядовито-зелёные, как голографический сбой в старом экране. Они были собраны в короткие дреды, кое-где стянутые проволокой. Лицо — открытое, с царапиной через щёку и надломленной бровью. Не красивая в привычном смысле. Живая. Небезразличная. Небезопасная.

— Эй, новенький, — бросила она, даже не оборачиваясь. Голос был резкий, звонкий, но не грубый. — Ты чего на смене не в форме?

Я моргнул, подошёл ближе. Она повернулась и посмотрела прямо — прицельно, без маски.

— У меня свободное

утро. Смена с обеда, — ответил я.

— А. Макс, да? — усмехнулась. — Я слышала. Выжил на двадцать третьем, прошёл патруль, получил жетон. Слишком чисто для правды. Лом тобой доволен?

— Пока что, — пожал плечами. — Ты с периметра?

— Ага. Я Ки. Просто Ки, — она протянула руку, неожиданно просто. — Дежурю на тридцать шестом. Вижу всех, кто проходит. Вижу, как смотрят. Ты — смотришь не как они.

— Это плохо?

— Это интересно.

Она кивнула на старый прожектор, который лениво вращался, освещая пустой коридор.

— Пойдём, покажу кое-что. Ты ведь наблюдатель теперь?

Я кивнул, и мы пошли.

Коридор вёл на старую наблюдательную точку. Всё внутри было разбито, но одна из камер работала. Ки что-то подкрутила в панели, и на экране появилось видео — тусклое, зернистое.

На нём был взрослый. Стоял посреди улицы. Без обуви. Одет в разодранный костюм, улыбался, как будто ждал кого-то.

— Он так стоит третий день, — сказала Ки. — Не двигается. Не ест. Просто ждёт. Иногда у него шевелятся губы, но звука нет.

— Ты думаешь, он что-то понимает?

— А кто его знает? Тут вообще сложно сказать, что настоящее. Но я смотрю на него каждый день. И знаешь, иногда кажется — он видит камеру. Меня. Тебя. Всех нас.

— Страшно?

— Не так. Это… как за стеклом. Смотришь — и кажется, будто это не он там, а ты.

Я посмотрел на неё. Она не отводила глаз от экрана. Под светом монитора её лицо казалось почти прозрачным.

— Ты тоже другой, — сказала она вдруг. — Ты говоришь, как будто у тебя за спиной другая жизнь. Не здесь.

Я напрягся. Не показал, но внутри — защёлкнул замок.

— У всех здесь что-то было. Просто я — ещё помню.

Она кивнула, не настаивая.

— Это хорошо. Пока помнишь — ты чужой этому городу. Ему труднее тебя сожрать.

Я улыбнулся — впервые по-настоящему.

— Значит, будем напоминать друг другу. Чтобы не забывать.

Она посмотрела на меня. Долго.

— Не привыкай. Здесь всё ломается. Особенно люди.

И ушла первой, не оборачиваясь.

Я остался. Смотреть на экран. И думать, что может быть хуже, чем быть одним из них — безумным взрослым в костюме. Наверное, только стать кем-то, кто больше не смотрит.

Экран потрескивал. Камера, старая и слеповатая, фиксировала силуэт того самого взрослого. Он всё ещё стоял. Ничего не делал. Просто смотрел. Вроде бы — в сторону, но ощущение было, будто взгляд пробивает стену, металл, пространство — и упирается прямо в меня.

Я наклонился ближе к экрану. Не моргая. Поймал

себя на том, что затаил дыхание.

Он шевельнулся.

Не шагнул. Не упал. Просто чуть повернул голову. Медленно, как будто суставы ржавые, как будто эта мысль долго добиралась до мышц. И всё это — под тот же мёртвый, стеклянный взгляд.

Что-то было не так. Не с ним — со мной.

Я попытался отвести взгляд. Не смог.

На экране — движение. Его губы дрогнули. Никакого звука, только пиксели. Но я почти читал по ним:

«Ты смотришь?»

И в этот момент —

Писк.

Внезапный, резкий, рвущий. Как будто кто-то провёл вилкой по стеклу внутри моей головы.

Я отшатнулся, резко упал на спину, больно ударившись о бетонный пол. Захрипел, схватился за уши — но писк уже исчез. Осталась только дрожь, как после удара током.

Секунда. Другая. Я снова дышу. Сердце колотится.

Экран — мёртв. Камера отключена.

Я поднялся, глядя на серое мерцание. Теперь это просто техника. Старый монитор. Больше ничего. Только пульс в горле — и глухая тревога, будто кто-то только что положил мне руку на плечо, и я не смог обернуться.

Я вышел из наблюдательного пункта, спускаясь к нижнему уровню. Там пахло маслом, потом, металлом — привычный запах базы. Жизнь, движение, подготовка.

Надо было собраться. Через час — вылазка. Новая точка. Возможно — вражеский сигнал с другого сектора. А может, просто глючит старая система. Но это уже не имело значения.

Я быстро зашёл в своё хранилище — переоделся в защитный жилет, проверил трубу, подвязал импровизированную аптечку, закрепил жетон. Движения были чёткие. Механические. Но в голове всё ещё жила картинка:

Он. Стоящий. Смотрящий. Шепчущий без звука.

Ты смотришь?

— А теперь ты слушаешь, — пробормотал я в ответ и шагнул за дверь.

Я поднялся на платформу, где уже ждали Рысь и Тон. Для меня это была вторая вылазка, но для них — привычная рутина. Они всегда ходили вдвоём. Сработанная пара, в которой Рысь выполнял роль лидера, а Тон — технаря и аналитика.

— Добрался, значит, — сдержанно сказал Рысь, перекидывая лом из одной руки в другую.

— Не замёрз? — Тон проверил свои приборы, лениво скользнув взглядом по мне.

— Не замёрз, — попытался я ответить бодро, хотя внутри ощущал напряжённую дрожь. Ещё не успел оправиться от увиденного на мониторе.

— Лом сказал, что там кто-то шарится в северных шахтах, — продолжил Рысь. — Скорее всего, сталкеры с другого сектора.

— С какого? — спросил я. — У нас же мир с соседями, да?