Один день неизвестного поэта

Филипенко Олег Васильевич

Будем же ждать мы любви, чтоб разрушить привычный круг мыслей.

ГЛАВКА ДВАДЦАТАЯ

Черного хлеба я взял полбуханки, что тоже в пакетик

был аккуратно положен армянкой, в пакетик, где фрукты,

хлеб положил, заодно и журнал в него сунул, сосиски

также, чтоб руку одну занимать лишь и двинулся дальше.

В арку войдя, увидал мужика, что мочился

у стенки.

Блин, офигели совсем, среди белого дня. Ну и нравы.

Тут постоянно потеки и пятна на пыльном асфальте

от излияний столь частых, что скоро осядет в фундамент

дом этот старый. Поморщился я, но сказать что-то парню

счел западлом. Во дворе рисовали детишки мелками,

тоже ведь вырастут, станут мочиться у стенки, обпившись

пивом иль водкой. А нынче как взглянешь - такие милашки.

Впрочем, и в них дебилизм их родителей виден сквозь сладость

детского личика. Как бы хотелось сейчас ошибаться

мне на их счет. Дай-то Бог, чтобы выросли лучше, чем папы.

Возле подъезда подростки сидели постарше: ребята

лет восемнадцати, с ними девчонки. Они пили пиво.

Что-то бессмысленно глупое в юности есть. Не согласны?

Мимо прошел я, подъезд находился мой дальше, поднялся

по трем ступенькам к двери, код из чисел составили мне нужный,

двери открыл и вошел в освещенный подъезд. Наконец-то

лампочку кто-то вкрутил, утром не было лампочки. К лифту

вверх по ступенькам прошел, вызвал лифт и вокруг огляделся.

Снова в почтовый мне ящик газет насовали бесплатных,

я никогда их читать не беру, проходящие люди

их забирают, поскольку мой ящик почтовый открытый, -

писем не жду ниоткуда, единственно, что беспокоит,

чтоб не пропали счета телефонные, что присылает

мне АТС регулярно. Пока они не пропадали.

Эти счета находил иной раз уже возле квартиры,

видно, соседи заботливо их подбирали, втыкали

в щель между дверью и рамой дверной. Это очень любезно

с их стороны. Лифт подъехал, я сел и нажал свою кнопку.

Да, года три здесь снимаю квартиру, одно время, помню,

лифт не работал, как раз где-то после пожара в подвале;

год почти целый ходили пешком. А потом вновь включили.

То, что ходить приходилось пешком почти год на последний

в доме этаж, - я живу на восьмом, - мне понравилось даже.

Так, когда лифт вон работает, трудно себя уговором

как-то пронять, мол, полезно, старик, для

здоровья. Когда же

ты перед фактом поставлен, что лифт не работает, силы

тут же находишь подняться пешком, а поднявшись, с приятной

мыслью войдешь в свою дверь, мол, размял мышцы ног хоть немного.

Много такого есть в нашей обыденной жизни, чего бы

если б лишились, то стали бы лишь здоровее и крепче.

Но посягать на успехи прогресса бессмысленно нынче,

все же считаю, что время придет, отказаться заставят

нас обстоятельства от неразумных излишеств прогресса.

Лифт - не излишество, в скобках замечу. Чуть-чуть о другом я.

Жалко природу, что мы истребляем в погоне за благом.

Ключ от квартиры достал еще в лифте и стал дожидаться,

взгляд устремив в потолок, когда лифт остановится. Теплый

ключ на брелке я в ладони зажал. Потом вспомнил про то, что

градусник есть на брелке, посмотрел, сколько градусов было

в брючном кармане, где ключ и брелок находились, - всего-то

плюс восемнадцать. На улице же где-то десять примерно.

Этот брелок подарила мне Ира, когда возвратилась

с Борей из Франции... нет, из Израиля, точно, оттуда.

Крест золотой привезла мне еще, что на гробе Господнем

был освящен и еще много мелочи всякой приятной.

Кипу еще привезла мне Ирина. Прикольно мне в кипе

было расхаживать, ведь не еврей я, а в кипе - жидочек.

Двери открылись кабинки, я вышел и ловкой рукою

вставил в замок сходу ключ, крутанул пару раз и ладонью

двери толкнул и вошел наконец-то в квартиру. Чудесно.

Солнечный луч отраженный оконным стеклом того дома,

что был напротив моих запыленных двух окон, в прихожей

стену и дверь, что закрыл за собой, осветил - и в полоске

света летала мельчайшая пыль. Там, внизу, уже тени

землю покрыли, а здесь, на восьмом этаже, уходящий

солнечный диск еще радовал теплым, чуть розовым светом.

Прежде всего, не снимая ботинок, на кухню прошел я,

бросил пакет на столе, возвратился в прихожую, обувь

стал расшнуровывать, снял поскорее ботинки и тапки

тут же надел. Хорошо. Потом в комнату шаг свой направил,

сходу снимая пальто, шифоньера скрипучую дверцу

резко открыл, достал вешалку, в плечики вставил разлеты