Один-единственный
Шрифт:
— Ты права, — сказал он. — Прости меня. Изабель коснулась его руки.
— Я провела отличный уик-энд.
— Я тоже.
— Можешь уговорить меня сделать тебе яичницу завтра на ужин.
— Около семи?
— Только для начала тебе лучше хорошенько поесть, Бронсон. На всякий случай.
Он заставил себя улыбнуться.
— Хорошо.
— У тебя отличная семья, — сказала Изабель. — Спасибо за приглашение.
Дэниел снова крепко обнял ее и поцеловал со всей страстью и даже с некоторой любовной яростью, которая накапливалась в его груди последние несколько
В его объятиях Изабель растаяла. Ее податливость, тепло и трепетность с каждой минутой возбуждали Бронсона все сильнее, и еще долго после того, как они пожелали друг другу спокойной ночи, ему казалось, будто земля качается под ногами. Дэниел, хватаясь за соломинку, пытался отыскать веские доводы против продолжения этого романа.
— Отлично справились, принцесса Изабель. — Вставая со своего места, ведущий радиопрограммы протянул ей руку. — Вы отвечали на звонки, как настоящий профи.
— Благодарю вас, мистер Бьюмон. С вами приятно было работать.
Изабель взглянула на часы. Еще нет и двенадцати, а она уже расправилась со всеми делами: дала интервью за чашкой чаю для женского журнала, поучаствовала в трех прямых каналах на различных радиостанциях. В два часа она собиралась встретиться с Мэксин и Иваном в «Тре шик» для примерки эксклюзивного платья из новой коллекции «Принцесс лайн». Чудесный праздник с Бронсонами казался ей уже очень далеко отстоящим событием. Ах, если бы, прощаясь, они не говорили друг другу тех резких слов. Последний спор с Бронсоном звучал у нее в голове всю ночь, лишая сна.
«Лгунья, — думала Изабель, спускаясь в главный вестибюль. — Дело не в муках совести. Ведь правда-то намного сложнее». Если честно, она просто тосковала по теплу Дэниела, по особому аромату его кожи, по звуку его дыхания. Она никогда раньше не думала, что происходящее в постели окажется столь властно и сможет повлиять на нее таким грубым и примитивным образом.
Двери лифта открылись, выпуская пассажиров. Изабель зашагала по холлу. Мысли в ее голове путались и перебивали друг друга.
— Дорогая девочка!
Принцесса приостановилась и оглянулась вокруг. Потом, тряхнув головой, словно решив, что ослышалась, пошла дальше.
— Изабель! Остановись же, дорогая девочка, я проделал большой путь, чтобы снова увидеть тебя!
Знакомая рука легла ей на плечо. Сзади раздался знакомый смех. Пол качнулся под ногами, и вдруг она очутилась там, где никак не ожидала очутиться вновь, — в объятиях Эрика Малро.
— Мэксин, Мэксин, Мэксин! Где ты, дорогая? Я уже пять минут разговариваю с тобой, а ты как будто не слышишь!
Мэксин вздрогнула, приходя в себя.
— Прости меня, Иван. Так что ты говорил?
Иван снова углубился в список фактов и цифр, касающихся новой коллекции, а Мэксин с трудом заставляла себя слушать его.
С Иваном и семьей его замужней дочери они провели отличные выходные в сельском домике на севере Нью-Джерси. Здесь многое напоминало Мэксин знакомые пейзажи Перро, только более сглаженные. В будущем Иван обещал свозить ее в свой коттедж в Поконосе, штат Пенсильвания, и теперь Мэксин с нетерпением ждала этого.
Единственное тревожное происшествие случилось в ночь с пятницы на субботу. Внезапно она проснулась от какого-то звука, похожего на завывания духов смерти, и быстро села в кровати. Но на другое утро дочь Ивана Наталья со смехом развеяла ее страхи, сказав, что это всего лишь соседский пес, который воет на полную луну.
— Мэксин, да что с тобой?!
— Что-то случилось, Иван, — сказала она, и на глаза ее навернулись слезы. — Не знаю, что именно, но надвигается какая-то ужасная беда, и мы ничего не можем сделать, чтобы предотвратить ее.
— Ты просто суеверная ирландка, Мэксин Нисом. С девочкой все нормально. Через час она будет здесь, и ты сама убедишься, что зря беспокоилась. А теперь давай-ка настраивайся на деловой лад.
Изабель устала. Глубоко, основательно, смертельно устала. Она украдкой глянула на часы: всего-то десять минут второго. Выходит, она провела в обществе Эрика меньше часу, но уже готова взмолиться о каком-нибудь стихийном бедствии, которое помогло бы ей снова очутиться на свободе. Эрик сказал, что, услышав ее выступление по радио, когда такси везло его к дому тетушки Элис, он немедленно велел водителю повернуть и ехать к радиостанции. Молодой Малро рассказывал все это, явно желая произвести на нее впечатление, но Изабель с каждой минутой лишь все больше и больше уставала, хотя это казалось совсем невозможно.
— Еще вина, дорогая девочка? Она покачала головой:
— Благодарю, нет. У меня еще много работы.
— Но ты едва прикоснулась к еде. А ведь я всегда восхищался твоим аппетитом.
— Наверное, я простыла, — сказала Изабель. — Легкомысленно оделась в выходные.
Эрик внимательно посмотрел на нее:
— А ты изменилась, Изабель. Не могу сказать, в чем именно, но ты уже совсем не та девочка, которая уезжала из Перро.
Она резко рассмеялась:
— Надеюсь, что это так, Эрик. Жизнь — хороший учитель. Даже для таких дурочек, какой была я.
— Ты никогда не была дурочкой, дорогая девочка. Это я...
Изабель подняла ладонь в протестующем жесте:
— Видишь ли, я не склонна продолжать эту беседу, Эрик. Я согласилась пообедать с тобой только потому, что ты предложил обсудить что-то важное. Но пока что я не слышала ничего существенного.
— Замечательно. Какой огненный темперамент! — Эрик откинулся на спинку стула и наградил Изабель нежной улыбкой. — Я всегда завидовал широте твоей души.
Изабель резко встала, оттолкнув стул, и в тот же миг официанты бросились ей на помощь.