Одиннадцать сердец
Шрифт:
К счастью, ничего важного я в итоге и не пропустила. Хеленикус сообщил, что собирается в дорогу с несколькими тенями, чтобы переводить текст в добытых табличках. Нас с Эшером, к счастью, Хеленикус собой не звал, и я предвкушала, какими событиями будут наполнены эти несколько дней. Нам не придется думать ни о камнях, ни о королеве. Можно будет заняться свадьбой, и посторонние мысли не будут мешать.
Возможно, мы немного торопились со свадьбой, но, с другой стороны, будущее было затянуто туманом. Кто знает, что судьба преподнесёт завтра? Последние сомнения вдруг
— Жизнь удивительно коротка, и прожить ее нужно сегодня, а не завтра, — вместо приветствия сказала она на выходе из зала. — Прогуляйся со мной, Айрин. Отниму у тебя всего лишь пару минут.
Я не стала спорить, и пошла следом за дочерью шамана, чувствуя, как внутри по телу пробегают нервные импульсы. Наедине с Фаталирией я чувствовала себя неловко.
— О чем вы хотели поговорить? Или ты… — поправила я себя, пытаясь прогнать нахлынувшую неловкость. Девушка явно младше меня, но от нее исходило нечто доминирующее надо мной. Бесспорно, она в свое время станет вождем.
— Я хочу быть тебе подругой, поэтому буду рада заслужить в твоем сердце расположение к себе, — из-за своих больших глаз она казалась наивной, но при этом своим взглядом она словно видела меня насквозь. — Я рада, что скоро ты станешь одной из нас!
— Одной из вас? — переспросила я.
— Ты станешь женой Эшера, а значит нашей сестрой. Он хоть и потерянный наш брат, но он вернулся. Его готовы мы принять в свои объятья, а брак с тобой всем радость принесет! — впервые я видела Фаталирию такой счастливой. Обычной девочкой, хоть и не без странностей.
— Рада это слышать, — решилась улыбнуться в ответ.
— Ты правильно поступила, что дала согласие. И пусть не бередит в твоем сердце рану мысль, что лучше станешь ты вдовой, чем сердце сохранишь, но будешь одинока.
Я замерла, и захотела взять назад слова о том, что Фаталирия меня больше не пугала. Мысль о том, чтобы стать вдовой, меня заставила задрожать. Причем на самом деле. Я почувствовала, как меня пробил озноб.
— А что, если он и правда умрет… — зачем-то сказала я вслух, и захотелось откусить себе язык. Присутствие Фаталирии порождало плохие мысли. Но, на самом деле, они давно бродили в моей голове, эта девочка просто давала им свободу.
Дочь шамана покачала головой:
— Я провела ритуал, и предки мне сказали, что я могу за вас не переживать. Вы успеете еще пожить, хотя каждый из вас кого-то потеряет. Но я предпочла бы об этом не говорить, — она опустила глаза, и от вида скорбного лица хотелось плакать, как будто неминуемая потеря вот-вот произойдет. — Для вас они будут всего лишь друзьями. Для меня же они настоящие братья… и любимый.
— Ты увидела смерть кого-то из твоей семьи? — ахнула я. Фаталирия резко подняла глаза, и посмотрела так осуждающе, будто не она была ребенком, а я.
— Просила же, Айрин, не хочу об этом говорить.
— Прости… — прошептала я, плохо понимая, как так получилось, что разговор о смерти начала Фаталирия, но виноватой чувствую теперь себя я.
— Не страшно, — вдруг легко махнула рукой
Мы шли вперед, плутали между домами поселения, и я не решалась ни о чем спрашивать Фаталирию, хотя вопросов в голове было много. Неужели эта древняя могла видеть будущее? Увидела смерть кого-то из древних? Из теней? Зачем ей это знание, если она ничего с этим сделать не может, и, судя по всему, не стремится.
— Хочешь знать, кого я полюблю? — вдруг спросила Фаталирия, нарушая тишину. Я вздрогнула от ее голоса. Дизгария права, рядом с ней не знаешь, чего ждать! Говорить с ней о любимом, которого она еще не встретила, но уже знает, что потеряет?
— Я не знаю, — честно призналась я, оглядываясь по сторонам. Надеялась встретить кого-нибудь знакомого, чтобы закончить уже этот разговор.
— Это будет тайная любовь! — глаза Фаталирии загорелись, и я в очередной раз увидела ребенка. Только вот как же это странно. Она словно предвкушает это, будто сама не замечает, сколько в ее словах боли и грусти. — Он будет в два раза старше меня, и никто его здесь не будет любить. Кто-то даже захочет убить.
— Вот как…, — протянула я. Не очень-то приятный объект для первой любви — изгой, которого никто в твоей семье не принимает.
— Он будет ужасно грустным и потерянным, но никому не покажет этого, потому что слишком гордый, — Фаталирия подняла глаза, любуясь небом. Ночь предстояла беззвездная. Я, переминаясь с ноги на ногу, все-таки решилась ее спросить:
— Ты… как будто рада этому. А, по-моему, это ужасно грустно… Ты ведь совсем ребенок. Тебе бы лучше полюбить энергичного юношу, который будет любить жизнь и обвешивать тебя подарками и комплементами…
Фаталирия вдруг засмеялась, но смех ее не казался веселым.
— Ты же сама в свои слова не веришь, Айрин! — выдохнула, отсмеявшись, дочь шамана. — Не нужно познавать мудрость мира, чтобы знать простую истину — любовь не выбирают. Мне суждено полюбить именно его, и я буду беречь это, не буду отказываться.
— Даже зная, что это разобьет тебе сердце? — невольно произнесла я, не зная, почему проявляя такое участие к этой необычной девочке.
— Не всем везет так, как тебе, Айрин, — улыбнулась Фаталирия. — Потому я и хочу поздравить тебя с будущей свадьбой. Ты правильно сделала, что решила соединить ваши с Эшером линии жизни. Вас ждет счастливая жизнь.
Я растянула губы в неуверенной улыбке.
— Твои слова заставляют с оптимизмом смотреть в будущее. Мне хочется верить, что ты говоришь правду, а не даришь мне надежду, потому что знаешь, что этому не бывать?
Только через мгновение до меня дошел смысл сказанных мною слов, и мне стало страшно. А Фаталирия больше не смотрела на меня, и я не могла видеть ее лица.
— Ваше будущее еще не написано до конца, — тихо ответила она, встав ко мне спиной. Я могла видеть только ее длинные, ниспадающие волосы. — Вы уже оба бывали за чертой, были мертвы. И рано или поздно вернетесь туда навсегда. Но я хочу, чтобы вы не думали об этом, не омрачали этим свою жизнь.