Одиннадцать сердец
Шрифт:
Эшер увидел, как Риливикус в сомнении качает головой, но ничего не сказал.
— Где это было? — спросил Алан у Ренефрии. — Вы говорите, что великаны кочуют. Но разве весь материк уже не заселили люди?
— Еще сто лет назад тут почти что и не было людей, — задумчиво проговорила Ренефрия. Возможно, что еще остались места, куда они не добрались. Земли мифов еще обширны…
— Пока что, — довольно уныло сказал Мортекус. — Лет через сто или двести от наших лесов ничего не останется. Из гор прогонят гарпий, с холмов — великанов. Возможно, только амфибиям будет хорошо. Пока люди не научатся дышать
Слова Мортекуса нагнали уныния, и разговор у теплого костра, вдруг стал уже не таким приятным, повеяло холодом. Эшер снова обратил свои мысли к Айрин. Интересно, как там она?
— Интересно, как там Дизгария, — вдруг вздохнула Ренефрия. Эшер посмотрел на древнюю, а та вдруг направила хитрый взгляд на Риливикуса. — Не жалеешь, что отпустил ее одну в столицу, а, Рил?
Риливикус вдруг нахмурился, и посмотрел на бельчонка, мерно дремавшего на его колене.
— К чему вдруг такой вопрос? Уверен, она и Ривален справятся. И с ними еще девочка, которая, если верить словам, знает столицу, как свои пять пальцев. Я за них не переживаю.
— Ты всегда такой, Рил, — вздохнула Ренефрия. — Зачем это напускное спокойствие? Давно бы признался ей. Все в курсе, кроме вас двоих, что вы любите друг друга!
Эшер вдруг почувствовал себя неловко, потому что разговор зашел о чувствах древних, которых он знал всего ничего. Остальные, однако, этой неловкости не чувствовали, разве что Алан прикинулся деревом, и как Эшер, лишь молча слушал перебранку племени.
— Именно! Все видят, какие вы смотрите друг на друга! — поддержал Ходжекус. — Мы все невечные, братья и сестры наши умирают в эти непростые времена. Принесите нам надежду и радость, дайте погулять на вашей свадьбе!
— Вам бы лишь бы погулять на свадьбе, — хмыкнул Риливикус. И тут Эшер заметил новую ипостась этого древнего — он явно засмущался! Чем он больше узнавал всех этих древних, тем больше понимал, что они мало чем отличаются от него.
— А что, не устраивать же все время только похороны, — тихо промолвил Мортикус.
— Так гуляйте на свадьбе Эшера! — вдруг сказал Риливикус, и Эшер почувствовал на себе все взгляды собравшихся. Маг непонимающе переводил взгляды от одного на другого. Надо отдать должное, остальные тоже не очень поняли Риливикуса.
— Эшер, так у тебя скоро свадьба?! — первой опомнилась Ренефрия. — И почему я всегда все узнаю в последних рядах? Так нечестно!
— Подожди, а на ком ты женишься? — непонимал Ходжекус. — С кем ты уже успел из наших сблизиться?
— Не с нашими, дурень, — покачал головой Мортекус. — А с той девочкой, Айрин.
Эшер почувствовал, как начинает краснеть.
— И с чего вы вдруг решили, что у нас скоро свадьба? — спросил он. Может, у древних поцелуи и объятья — это верный признак замужества? Он бы не удивился. Стоит ли им рассказывать, что для людей любовь не всегда значит свадьбу?
— А как же? Я видел утром на ее шее твой кулон, — отметил Риливикус. Собравшиеся присвистнули, поражаясь внимательностью соплеменника. Да, недаром он был вожаком наравне с Дизгарией, умел подмечать такие детали.
Эшер застыл, чувствуя, что кровь приливает к его лицу. Тут он вспомнил то, что почему-то так легко забыл. Точно, еще сам Старлот рассказывал ему про эту традицию, правда ему тогда едва исполнилось
Или не забыл, а всегда помнил, просто не придавал значения? По сути своей, этот кулон что-то вроде его сердца. Когда он признавался в своем происхождении Айрин, он впервые показал ей свой кулон, будто открывая душу. А при прощании и вовсе отдал его. Как это еще можно расценивать, как не проявлении любви и желание всегда быть рядом? Так, неосознанно, в порыве чувств, он сделал то, на что пошел бы только спустя множество дней размышлений.
«Да, я люблю Айрин, и хочу, чтобы, когда все это закончилось, мы были вместе всегда. Если для этого нужно скрепить узы как-то официально, то я не против».
Вот только готова ли Айрин? Эшер видел, как в ней борется чувство справедливости и самоотверженности. Она хочет быть как Нералида, он видел это в ней с момента первого знакомства. И если Айрин решит, что для достижения цели нужно пожертвовать собой, она же пожертвует! Эшеру стало не по себе от такой перспективы. А еще он подумал о том, что Айрин не поймет его, если он предложит ей брак. Может, решит, что он хочет привязать ее к себе?
С другой стороны, уже все сделано. Айрин рано или поздно узнает об этой традиции. Древние вообще не очень-то заботятся о личной жизни окружающих, любят лезть в чужие любовные дела, как Эшер уже отметил.
Остаток вечера Эшер думал лишь об Айрин, а засыпая на осенней земле, он сжимал в руке кулон, и едва сдерживался, чтобы не прошептать ее имя. Как же ему сейчас хотелось оказаться рядом с ней, поцеловать и признаться в том, как же сильно он ее любит. Так сильно он никого в жизни не любил.
Глава 10. Возвращение
Не смотря на разногласия, остальная часть нашей миссии прошла гладко. Мы все-таки пробрались в зал, в котором были таблички, и едва удержались от удивленного возгласа, когда увидели их количество. Вся комната была заставлена большими серыми камнями, к которым крепились деревянные таблички. И пока я гадала, сколько понадобится времени, чтобы скопировать все содержимое с помощью карандаша и бумаги, и уже готовилась впасть в панику от безысходности, как Ривален очень ловко провела рукой над несколькими табличками, а затем положила ладонь на бумагу, которой мы запаслись в больших количествах. Эффект был почти такой же, как если бы мы обводили буквы карандашом на бумаге, но в десятки раз быстрее. Дизгария осталась у дверей караулить, и где-то минут через полчаса нашего увлекательного занятия (Ривален копировала, а я старалась ей не мешать), древняя сообщила:
— Сюда идут! — и тут же, как тень, шмыгнула в ближайший темный угол.
Я замерла и посмотрела на Ривален. Древняя не растерялась, указала мне место, куда спрятаться, и исчезла из виду сама. Чувствуя, как потеют ладони от волнения, я поспешила последовать примеру опытных шпионок, спряталась за одной из колонн с табличками. Едва успела до момента, как в комнату вошло несколько людей. Одного из них я даже узнала, это был, конечно же, неподражаемый профессор Хкарлус, которого знал любой студент. А вот еще двоих ученых я не знала лично, но периодически видела в университете. Они тоже были какими-то важными фигурами в своих узких кругах.