Одиночество вдвоем
Шрифт:
— Дженни?! — моргает, начиная понемногу осознавать, что это происходит на самом деле, что с её губ не срываются вздохи.
— Черт возьми, — оглядывается, видя, что отец с незнакомыми мужчинами поднимается по лестнице. Они пьяны, но уже начинают всматриваться. Дилан гладит сестру по мокрым волосам, прося:
— Вызовите скорую! — хотя это безнадежно. Машине не добраться так быстро к этому захолустью, оторванному от социума, но сейчас Дилан не думает об этом. Он просто потерян. Шок мешает принимать решения, парень сжимает кровоточащие запястья Дженни, роняя стон с губ, полный какого-то жалкого отчаяния и растущей в груди ноющей боли, что усиливается при каждом сжатии рук сестры, которая не реагирует на его прикосновения.
И Дилан погружается в этот растущий
Поэтому не слышит слов отца, который переглянулся с мужчинами, холодно произнеся:
— В озеро скинем? — единственное, что его напрягло, — денег на похороны не хватит, а спина слишком болит, чтобы закапывать в землю, так что это одно из самых простых решений. Собутыльники пожали плечами, не видя смысла спорить с ним, и уже через секунду безжизненного Дилана оттаскивают от ванной, заставляя отпустить руку Дженни, в кожу которой он вонзил пальцы.
— Нужно поскорее убрать труп, а то вонять будет, - вот, что говорит отец, отпивая ещё пива из бутылки, после чего закатывает рукава, спокойно помогая мужику поднять тело девушки. О’Брайен медленно провожает их взглядом, начиная дергать руки, которые держат два незнакомца, переговариваясь между собой.
— Вы, что, вы… — Дилан медленно осматривается, ловя каждое кровавое пятно взглядом. Помещение перед глазами начинает качаться, из-за чего парень теряет равновесие, валясь на холодный мокрый пол, хлопая ладонью по красной луже у половичка. Мужчины спокойно покидают ванную комнату, решая, что выпить сегодня вечером и где лучше заночевать, а Дилан сутулится, сидя на коленях. Смотрит на стену перед собой, всё так же находясь в себе.
И парень сидит там около двух суток, не шевелясь, среди кровавых пятен и запаха сигарет, смешанного с ароматом геля для душа.
Дженни впервые не закрыла дверь.
Девушке не хотелось умирать.
На самом деле, она ждала, что кто-то найдет и поможет ей.
Она ждала Дилана.
[конец флешбэка]
***
«Убежище» Дженни — место, в котором она скрывалась неделями, пропадала, и о котором знал только я. Приезжал, завозя ей продукты и предметы первой необходимости. Ей стоило только попросить — и я уже мчался к ней, радуясь, что могу лишний раз увидеть её, так как дома среди пьяных оров мне безумно не хватало Дженни, но и звать девушку обратно не хотел, так же, как и тревожить своим присутствием, хотя её отдаленность от меня злила. Я чувствовал себя брошенным. Не самое приятное чувство, согласитесь, да и возвращаться сюда не намеревался. Но порой мне хотелось уединения, так что заваливался сюда, куря травку и выпивая, расслаблялся, ведь точно знал, что никто не найдёт меня.
Этот старый автодом — дом на колесах — отец приобрел ещё в молодости, но не стал им заниматься, не находил времени, так что даже не заметил его исчезновения из гаража. Мы с Дженни уехали, решив использовать трейлер, как место для нашего уединения. После ухода матери только там и тусовались, вовсе не думая об её предательстве. Это было нашим местом, впоследствии ставшим убежищем для Дженни.
Мы оставили его недалеко от дороги — шоссе, по которому не так часто ездят автомобили, так как была открыта другая трасса, по которой можно быстрее добраться до соседнего города, куда многие стремятся. И мы с Дженни туда собирались переехать, как только я закончил бы школу, ведь к тому времени мы смогли бы накопить денег. Это было моим обещанием, но и его сдержать не смог.
Место, где стоит автодом уже заросло, что только к лучшему. Все эти ветки, кусты, стволы деревьев полностью скрывают автомобиль.
Я съезжаю со старой дороги, которую вряд ли возьмутся ремонтировать, машину немного качает, когда подъезжаю к хвойным деревьям, нажав на тормоз. При всем своем желании Карл не сможет найти нас. Он не знает об этом месте. Вынимаю ключи из зажигания, с тяжелым выдохом опираясь головой на сидение,
— Здесь Дженни жила, — хватаю спортивную сумку, что лежала на соседнем сидении, берусь за ручку дверцы, открывая, и выхожу навстречу прохладному осеннему ветру, который сдирает с веток разноцветные листья, оголяя деревья.
Почему я не говорю Эви о том, что моя сестра покончила жизнь самоубийством?
Не хочу, чтобы она признала этот способ, как решение и избавление от проблем. Это далеко не выход.
Обхожу машину, открывая дверцу заднего сидения. Эви сжимает колени руками, смотря перед собой, поэтому делаю шаг в сторону, дав ей больше пространства, только после этого девушка еле выбирается из салона, сразу же делая от меня большие шаги в сторону. Обнимает себя руками, оглядываясь по сторонам, закрываю дверцу, проверяя заперты ли все остальные, и иду в сторону чащи:
— Здесь недалеко, — эта информация никому не интересна. Эви не слушает меня, но от подобного молчания мне нелегко. Поднимаю ветки деревьев, что низко висят над землей, усыпанной листьями. Часто оборачиваюсь, чтобы убедиться, что девушка следует за мной, и она это делает, хоть и с предельной осторожностью. Иду медленно, чтобы Эви не отставала, ведь передвигаться наверняка ещё больно, под ногами хрустят ветки, вокруг гудит ветер, сочась между стволами деревьев, птицы не замолкают, и это действительно расслабляет. Ощущение изолированности от внешнего мира, чувство непринадлежности ни к одной реальности, которую выстраивают вокруг нас социум.
И идти правда долго не пришлось. Трейлер был оставлен у высокого и довольно старого дуба, который с первого взгляда полюбился Дженни, хотя я в нем ничего привлекательного не видел и не вижу до сих пор: черный, с кривыми ветками, круглый год стоит голый, от него так и веет холодом. Роюсь в карманах, достав связку ключей. Поднимаюсь по железным ступенькам к двери, вставив ключ в замочную скважину. Замок старый, так что для открытия двери требуется немало усилий, из-за чего мне частенько приходилось приехать к Дженни рано утром, чтобы она могла выйти наружу, и поздно вечером, чтобы запереть её внутри.
Хмурюсь, с трудом поворачивая ключ, но дверь всё-таки поддается, не скрипит, ведь недавно смазывал её, открываю, бросив взгляд на Эви, которая не прекращает медленно крутиться на месте, осматривая окрестности с внезапно пробудившимся интересом. Не могу быть уверен, но, кажется, единственное, что я знаю — ей нравится подобное «спокойствие» и осень. Да, ей нравятся яркие краски, а мне они лишь глаза режут, что неприятно. Захожу внутрь автодома, решая не торопить девушку, которая ещё долго будет озираться по сторонам, прежде чем подняться ко мне. Всего на секунду торможу, опуская руки вдоль тела, и медленно скольжу взглядом по помещению, в котором давно никто не прибирался: стол, раскладные стулья, электрический чайник, которым мы никогда не пользовались. Воду согреваем, разводя костер. Толстая стопка плотных одеял на кресле, свернутый надувной матрас, подушки на полках шкафа с открытыми дверцами, с другой стороны незаправленная кровать, небольшой холодильник с магнитами, не помню, откуда они взялись. Быстро подхожу к столу, сняв сумку, и тут же собираю с полок и пола пустые пакеты из-под наркотиков и травки, прячу их в рюкзак, что валяется под столом, выпрямляюсь, вытирая ладони о джинсы, и оборачиваюсь, прислушиваясь. Эви не подает никаких звуков, поэтому вновь двигаюсь к двери, выходя на ступеньки. Хмуро осматриваюсь, невольно запаниковав, когда впервые несколько секунд не смог обнаружить девушку, но после заметил её силуэт между деревьями. Спускаюсь, направляясь за ней, ничего не говорю, просто следуя за Эви, которая явно идет куда-то с какой-то целью. Что её могло заинтересовать. Она не поднимает руки, чтобы убирать со своего пути острые ветки, касающиеся её кожи. Идет, не оборачиваясь, и, наконец, я понимаю, что привлекло её внимание.