Одного поля ягоды
Шрифт:
Том постарался встретиться взглядом с отцом, но глаза мужчины стали дикими и вращались от паники: лошадь тоже была напугана тревожной атмосферой, переминалась с ноги на ногу и тянула уздечку, но Том-старший удерживал своё место, крепко сжимая колени и цепко держа поводья.
Он мог увидеть лишь отблески мыслей мужчины, крошечные виньетки, цвет и тень и впечатления, расплывающиеся по краям в непонятную мешанину шума.
Грязная тропинка летним днём, щебечущие птицы и зелёные кроны, отбрасывающие тени в полуденную жару. Тепло конского бока между ног, освежающий стакан воды, пока он вытирал влагу со лба платком
Женское прикосновение, мягкие руки, поддерживающие его вес, когда он покачивался на тропе, наблюдая, как его гнедой жеребец весело скачет прочь и прочь, тряся хвостом, отгоняя мух, и поводья свободно свисают над вспененной пoтом холкой.
Ложка, прижатая к его рту, наполненная едва тёплым супом, просачивающимся в его обветренные губы. Утро ослепляло его, поднимая темноту, наброшенную на его чувства. Оно воскресило его способности и память: он поднял руку к ложке, непреклонный в том, чтобы есть самостоятельно, и свет замерцал на золотом ободке, опоясывающем безымянный палец его левой руки…
— Останови это! — взревел отец Тома, крик испугал его лошадь, вставшую на дыбы и начавшую лягаться, пока её снова не взяли под контроль, танцуя кругами на полу конюшни. Собака лаяла, пистолет задрожал.
Том воспользовался возможностью.
— Экспеллиармус! — закричал он, его левая рука — рука без палочки — поднялась. Намерение, сила воли, визуализация…
Пистолет вылетел из руки отца, отлетая за него на десять футов, двадцать футов,{?}[3 и 6 метров, соответственно] пока он не закопался в мешках корма.
Его отец издал безмолвный крик, и секунду они смотрели друг на друга, отец и сын, две свободные руки поднялись в воздух, но у Тома всё ещё была палочка — его пальцы сжались вокруг неё, его плечи дёрнулись, а затем… Без всякой сознательной мысли белая тисовая палочка поднялась вверх, вверх, вверх…
Том-старший развернул свою лошадь, заставив её совершить огромный прыжок, соскользнув по тюку сена и опрокинув его. Собака с воем последовала за ними. Пёс нырнул в мешки с кормом и вытащил револьвер своего хозяина, в то время как Уэлсли отчаянно ревел, лягая ногами деревянные стены конюшни, добавляя воодушевляющий контрапункт к головной боли, которая с свирепым энтузиазмом билась в черепе Тома.
Том опустил руку.
Несколько минут он стоял посреди конюшни, цепляясь за чёрное небо, которое так легко появлялось перед ним, когда он хотел пропустить мимо ушей дружелюбные истории и мерцающие глаза Дамблдора. Его сердце успокоилось, когда он взял под контроль свои эмоции, мысли и нрав.
Он только что сотворил магию перед маглом. Официальные последствия не волновали его так, как потерять своё тайное преимущество. Да, он сделал это, потому что кто бы хотел направленный ему в лицо пистолет? Но при этом он раскрыл свои карты: он нарушил то, что маглы считали естественными правилами вселенной. Он не хотел, чтобы Гермиона помогала Фрэнку Брайсу — их миры должны были быть разделены по уважительной причине — и теперь, когда иллюзия была разрушена на глазах его отца, Том чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Его отца нужно было предать забвению как можно скорее. Маглы, и это слово было произнесено в уме Тома с пренебрежением, не понимали ни магии, ни того, что значит быть Особенным. Им не принесёт никакой пользы, если его
Но… что-то остановило его руку, заставило его не решиться немедленно преследовать отца. Что мужчина имел в виду своими словами?
Ты знаешь, что ты!
Его отец ответил яростью и страхом, когда увидел палочку Тома.
Не удивлением или смятением и даже не ошеломлённым интересом.
Ты такой же, как она.
Прошло несколько минут.
Том положил палочку в карман и отряхнул сено с пальто и брюк.
Никакой совы не появилось в небе, никакого письма не пришло из Министерства с предупреждением о незаконном использовании магии несовершеннолетним.
Когда он вернулся домой, его бабушка разложила блюдо минс паев{?}[Сладкие пироги с начинкой из рубленых цукатов и животного жира с пряностями, иногда с мясным фаршем, традиционно подаются на Рождество. Исторически, начинка с фаршем была способом сохранения мяса до изобретения холодильников, и её традиционно готовят за несколько недель до Рождества. Сама же начинка обычно состояла из 13 ингредиентов (по числу апостолов + Иисус Христос), а большое количество фруктов и специй (привезённых с Востока после Крестовых походов) символизировали дары Волхвов. В современное время пироги чаще всего готовят без мяса, но оставляют животный жир ] и глазированного печенья — аккомпанемент к горячему чаю и сливочному какао.
«Осталось шесть дней, — подумал Том, присоединяясь к Гермионе на диване и слушая её щебет о рождественской благотворительной акции для местных детей. — Тогда я смогу узнать, что это значит, и никто не сможет меня остановить».
Полночь в Усадьбе Риддлов ознаменовалась звоном и стрекотом десятков каминных, каретных и длинных маятниковых часов. Шум, каким бы раздражающим он ни был в обычный день, скрывал шорох шагов Тома, когда он на цыпочках вышел из своей комнаты, закрыв за собой дверь. Крепко сжимая палочку в правой руке, он направился в южное крыло, твёрдо удерживая Дезиллюминационное заклинание, хотя чувствовал, что его пальцы дергаются в предвкушении.
Тому Марволо Риддлу официально исполнилось семнадцать лет.
Не было радужных петард, чтобы отметить такое событие. Ему не передали выгравированные часы на цепочке в час вступления в совершеннолетие. Совы не прилетят к его завтраку, держа в клюве глазированный торт и бутылку вина или огневиски, которые его семья хранила со дня его рождения для этого события. Он раньше видел, как некоторые его одноклассники получали свои подарки на день рождения, и его угощали многими кусками торта в Общей гостиной Слизерина.
Но ничего из этого не имело значения для Тома.
Что было действительно важно, так это магия и независимость — две вещи, которые он ценил почти выше всего на свете, — теперь были в его распоряжении. Никаких вмешательств Министерства, никаких угроз отчисления, никакого Дамблдора, смотрящего на него с предварительным неодобрением вдоль кривого носа.
Замoк на двери отца отворился с тихим прикосновением палочки.
Шторы, как и в прошлый раз, когда он их видел, были задёрнуты, но в комнате не было темно.