Одного поля ягоды
Шрифт:
Она вытащила свою палочку и обратила Дезиллюминационное заклинание, быстро наложив Согревающие чары на своё пальто — было сложно удерживать два заклинания одновременно. Просмотрев ряд каменных плит, Гермиона вычислила, что на них были имена жителей деревни, значит, на второй половине кладбища должны были быть Риддлы.
Её подозрения подтвердились, когда Том внезапно свернул с тропинки, прошёл под крылом безмятежного ангела и остановился перед мавзолеем, двойные двери которого с золотой отделкой сверкали даже в тусклом свете пасмурного дня. Построенный в классическом стиле, он был украшен парой нимф из белого мрамора по обе стороны от двери, левая несла кувшин
— «Томас Джон Эдвард Риддл», — прочитал Том, его голос был напряжённым. — Тот ангел для другого Томаса Риддла.
— Какое сборище лишённых воображения жмуриков, а?
Прежде чем Гермиона успела произнести слово, Том уже вытащил свою палочку.
Вспышка алого света пронеслась по воздуху, красный свет отразился от позолоченных дверей, проносясь над голым плечом белой нимфы, пока его резко и на лету не отразил бледно-голубой купол. Мерцающий красными искрами щит сиял одну, две, три секунды, пока не начал терять яркость, а затем медленно растворился, как раз в тот момент, когда со стороны статуи свалился большой кусок камня.
Крак!
Белый мрамор упал на пол каменного портика мавзолея, разбившись на несколько осколков и взметнув облако белой пыли.
Фигура в плаще вышла из-за поломанной нимфы, одна рука в перчатке дёрнулась, чтобы опустить влажный от дождя капюшон. Показалось лицо Нотта, он хмурился, а на языке у него уже вертелся злобный комментарий.
— А вот это было чересчур, — Нотт остановился, а затем добавил. — Но, полагаю, глупо ждать чего-то ещё от тебя, Риддл.
— Нотт, — сказал Том в качестве приветствия. Его глаза устремились на руки Нотта. — Что это у тебя?
В руке Нотта была палочка, на её рукоятке были вырезаны распускающиеся ветки. Другой рукой была зажата и частично скрыта складками плаща запечатанная стеклянная аптекарская банка вроде тех, которые расставлял на своих полках Слагхорн. Но банки профессора Слагхорна хранили в себе высушенную древесную кору или жала веретенниц, а в банке Нотта было нечто, похожее на отрубленную человеческую руку, конец белой кости проглядывал сквозь иссушенную плоть и рябую серую кожу на усечённом запястье. Пожелтевшие ногти были скручены вокруг огрызка свечного воска.
— Рука славы! — сказал Том, алчно подходя ближе. — Где ты нашёл нечто подобное?
Нотт резко одёрнул её, чтобы Том не смог достать:
— Добудь свою!
Гермиона прочистила горло:
— Может, уже начнём? Мы с Томом догадываемся, что это за существо в Комнате.
— Ну? — сказал Нотт, крепко сжимая банку у груди и продолжая недоверчиво глядеть на Тома.
— Это Цербер, конечно, — сказал Том.
Нотт тупо посмотрел на него:
— Ты… ты шутки шутишь?
Гермиона выпалила на одном духу список подтверждений:
— Это должно быть существо, которое способно слушаться человека-хозяина. Согласно истории, Слизерин покинул школу и передал информацию о том, как открыть Комнату, своим ученикам…
Когда она закончила, Нотт тупо уставился не только на Тома, но и на Гермиону.
— Трудно поверить, что у людей столько С.О.В. на двоих, и ни капельки здравого смысла, — сказал Нотт.
— Прошу прощения! — возразила Гермиона. — Что ты имеешь в виду?
— Именно то, что я сказал, — сказал Нотт. — Это змея. Монстр Слизерина — змея. Конечно, это чёртова змея!
— Но это же так очевидно, — вмешался Том. — Разве Слизерин не должен быть самым хитрым из четырёх основателей? Что
Нотт бросил быстрый взгляд на Гермиону:
— Слизерин был также чрезвычайно грандиозен. Смотрите, — сказал Нотт, помахивая палочкой над их ногами и бормоча несколько слов.
Мокрый камень зашипел, и от пола поднялась завеса дыма, оставляя его тёплым и сухим, может, несколько пыльным от мелких осколков мрамора. Нотт опустился на колени, поставил свою руку в банке в сторону и начал расстилать свой плащ на каменных плитах. Он расстегнул крышку своей наплечной сумки, которую надел под плащ, и вытащил из неё кожаный фолиант. В нём была толстая стопка пергамента, который он раскладывал на ткани лист за листом.
На неё быстро опустилась пелена неуверенности, но так же быстро она исчезла, и Гермиона стояла на коленях на полу портика, вызывая Люмос, чтобы можно было прочитать страницы рукописных заметок, скопированных из справочника, который Нотт украл из библиотеки Хогвартса.
Она узнала его почерк — она обратила на него внимание, когда он набросил письмо для поверенного почти год назад — в обобщённой биографии Салазара Слизерина.
Слизерин был выдающимся мастером волшебных палочек. Первые деревья, посаженные на территории Хогвартса, ставшей впоследствии Запретным лесом, были отобраны из местных британских пород, используемых для изготовления палочек: прочного дуба, крепкой высокогорной сосны, гибкой ивы, выносливого тиса, нежного бука и отзывчивой ели. Но Слизерин, изготавливающий палочки для своих новых учеников, обладавших качествами, которые он поддерживал, не стал делать свою собственную палочку из обычного дерева. Повидавший мир Слизерин вырезал свою из индийского змеиного дерева — древесины, славящейся своим замысловатым и красочным рисунком, напоминающим чешую змеи и ящерицы. Его сердцевина тоже, как говорят, была уникальной. Не единорог, связку подобранной шерсти которого можно купить у любого охотника, а рог огромной змеи, которую Слизерин встретил во время своих путешествий по Востоку…
— Видите? — сказал Нотт, показывая на нужный параграф. — Старина был одержим змеями. Они были его геральдическим символом, и он этим гордился. Именно из-за гордости его изгнали из Хогвартса остальные основатели — он не хотел отказываться от своих убеждений, даже когда Гриффиндор, его любимый друг, попросил его об этом, что стало условием для того, чтобы остаться учителем.
— Что это? — внезапно спросил Том, поднимая один из листов с конца стопки. Края были скручены, но Том расправил их, открыв набросок изображения лысого, бородатого мужчины, облачённого в густо расшитую мантию, и её струящиеся рукава были такими длинными, что концы были обрезаны по краю бумаги.
Том зажёг кончик своей палочки, отбрасывающей мягкий жёлтый свет на мелкие детали. Набросок был выполнен свинцовым карандашом{?}[Оставляет неброский, но чёткий след, часто использовался для подготовительного наброска. Свинцовые карандаши широко применялись в 13—17 вв.], заштрихован в манере гравюры, с аккуратными перекрёстными штрихами для передачи тени и глубины. Пока Гермиона наблюдала за происходящим, рисунок сместился — он был зачарован, чтобы двигаться, — и бородатый мужчина моргнул, его глаза потемнели и стали пронзительными под тяжёлыми седыми бровями. На его груди висел кулон на цепочке, карандашные тени извивались и смещались, создавая яркие блики на вставных драгоценных камнях, ряд из которых был изогнут в форме буквы S.