Одного поля ягоды
Шрифт:
Лёжа в кровати, она потушила свет своей палочки и положила свою палочку из виноградной лозы на прикроватную тумбочку. Затем, после секундного колебания, она сняла кольцо с пальца и бросила его через комнату. Оно отскочило от дальней стены и закатилось под подзор пустой кровати с балдахином Твайлы.
Утром, когда Гермиона одевалась в чистую форменную мантию, она заметила серебряное кольцо, лежащее рядом с её палочкой. Оно вернулось к ней ночью.
«Всегда на месте, — вспомнила она. — Том не лгал о чарах. Это кольцо мне суждено носить до конца жизни».
Несколько дней спустя Гермиона посетила
Она рассчитывала, что Том будет просматривать раздел справочников по трансфигурации. Это было самым разумным выбором с их приближающимися экзаменами, просьбой клуба по домашней работе о творческом использовании трансфигурации для самозащиты и недавними замечаниями профессора Дамблдора к эссе Тома, о которых она услышала на их последнем занятии. Том дал ответы из учебника, полностью правильные, но, конечно, Дамблдор ожидал большего от Тома, чем от обычного студента. Профессор даже дошёл до того, чтобы сказать это Тому в лицо, достаточно прямо, как будто знал, что Том может быть вдохновлён на большее, когда его работа была описана как: «Отличное владение материалом в соответствии с рубрикой экзаменатора Ж.А.Б.А. Хорошая, удовлетворительная работа на ‘П’, Том».
Услышать его оценку своей работы очень расстроило Тома, хоть она не до конца это понимала. Но она позволила ему держать её левую руку своей под столом, пока профессор Дамблдор прохаживался, чтобы поговорить со следующим рядом студентов, сидевшими за ними, об их эссе.
Гермиона не ожидала, что встретит его в пустынном разделе, где волшебная культура пересекалась с волшебной литературой, читающим романы. Романы! Что случилось с его безразличием к художественной литературе, отсутствием понимания персонажей и их логических побуждений? А как насчёт дефектов личности каждого персонажа, которые, по его словам, заставляют его презирать человека вместо того, чтобы ценить его бесчисленные сложности?
Однако он сидел в пыльном углу библиотеки, сдвинув брови, погружённый в литературу, которую даже Гермиона, любительница всех книжек, могла бы назвать бессмысленным лёгким чтением: «Мистический мистер Максимилиан». Это был любовный роман, волшебная версия классического дамского эротического романа, дополненный портретом красивого мужчины на обложке.
Когда Том услышал приближающиеся шаги, он захлопнул книгу с резким «снап» и встал из-за парты:
— Гермиона? — позвал он. — Не знал, что ты здесь.
Гермиона выглянула из-за полки:
— Откуда ты знаешь, что это я?
— Только девочки ходят так легко. Это не шовинизм, это физика. И у тебя отличительная походка. Шаг, шаг, шаг, пауза. «О, эта книга кажется интересной!» — и следующие шаги становятся чуть тяжелее, потому что ты добавила книгу к своей стопке для чтения.
Она виновато взглянула вниз на свою из четырёх, нет, пяти книг в руках:
— Видимо, ты знаешь меня слишком хорошо.
— Недостаточно хорошо, я считаю, — сказал Том, подходя к ней и опуская книжную стопку на стол. В руках у него была книга, и он мельком повернул к ней обложку, на которой был изображён мужчина с упругими грудными мышцами под струящейся рубашкой с объёмными рукавами и треугольным вырезом. — Я прочитал её от корки до корки, дважды, и всё ещё не понимаю…
— Что именно не понимаешь?
— Ведьм, — сказал Том. — Каково объяснение их очарованию вампирами? Что есть в этих едва ли людях, практически мёртвых существах, что ведьмы считают таким
Он начал ходить взад-вперёд, вновь открывая книгу и переворачивая страницы с бешеной скоростью, слова лились из него:
— Мистер Максимилиан или Риттер фон Альдерсбах в прошлой жизни. Он живёт в большом роскошном доме, и у него есть деньги. У меня есть деньги. Бледная кожа, блестящие тёмные волосы. Мои выглядят примерно так же. Сила управления разумом. Как и у меня. Он играет на фортепиано и может жить вечно. У меня этого нет… пока. Это то, что нравится ведьмам? Фортепиано и бессмертие?
— Том, ты слишком серьёзно к этому относишься, — сказала Гермиона, хлопая его по плечу. — Это просто беллетристика.
— Это не просто беллетристика, — настаивал Том. — Я проверил в справочниках существ. Интеллект вампиров вкупе с их способностями разума ставит их в категорию, сходную с вейлами. Умения и способности, которые они выучили будучи людьми, остаются с ними в их нежитье. Эта часть их натуры может быть стилизована в творческих целях, но она основана на чём-то объективно реальном.
— Предположим, это правда, — сказала Гермиона, пытаясь подшутить над ним в том, что, она полагала, было последним из его странных наваждений, — но каждая ведьма отличается от других и имеет свои предпочтения.
— Не слишком отличается, — сказал Том. Он открыл задний форзац книги и показал вложенный формуляр с длинным списком красных штампов с датами возврата. За учебный 1944–1945 гг. книгу брали восемь раз. Для библиотеки размером с библиотеку Хогвартса это было вполне основательное количество для несправочного или дополнительного чтения. — Многие ведьмы любят вампиров.
— Когда тебя начало волновать, что думают незнакомые? Тебя это никогда раньше не волновало, только если ты не знал, что можешь это использовать как-то для себя, — размышляла Гермиона. — Должно быть, ты чувствуешь, что предпочтения ведьм каким-то образом влияют на твоё личное качество жизни.
— Что-то в этом ключе, — сказал Том. — Я подумал, что в интересах волшебника знать, как лучше всего соблазнить свою жену. Если он будет в этом несведущ, тогда какой-то другой волшебник — или даже не волшебник — может прилететь, даже в буквальном смысле, и забрать его должность. Этого никогда не случится. Муж должен знать, что заставляет сердце его жены трепетать и млеть, чего она жаждет, что дает ей удовлетворение во всех сферах ее жизни. Логичным курсом действий стало исследование этого предмета. Я отправился на поиски книг, в которых объяснялось, как это работает, какая именно черта или характер делают мужчину настолько неотразимым, что ведьма не может не захотеть провести с ним вечность.
Он повернул голову, чтобы посмотреть вниз на руку, которую Гермиона положила на его плечо. Гермиона нервно постаралась одёрнуть её, но Том положил сверху свою ладонь, ту, которая не держала книгу, и удержал её на месте. Его рука соскользнула на её запястье и крепко его сжала. Небольно, но без признаков того, что он хотел отпустить её в ближайшее время.
Том наклонился ближе, его глаза сверкали:
— Я хочу знать, что заставляет ведьму чувствовать желание. Я хочу знать, что заставляет её ахнуть, и задрожать, и не обращать внимания на тихий, разумный голос её прародительниц, раздающийся эхом в её голове, говорящий ей, что она не должна хотеть кого-то столь устрашающего, столь опасного. Столь порочного.