Одного поля ягоды
Шрифт:
Всё изменилось, когда наступил пятый курс, и мы прошли через встречи о профориентации с нашими деканами факультетов. Ничего из предложенного профессором Слагхорном не особенно мне приглянулось по сравнению с тем, что у меня уже было. Я начал рассматривать писательство как возможную карьеру, когда придёт время покинуть Хогвартс и начать самостоятельную жизнь. Но с этим пришла проблема: никто его не знал. За все годы с его дебюта у Томаса Бертрама не было лица. Я мог дать ему его, подумал я, присоединись я к самым известным британским журналистам в секции прессы на так называемом «судебном заседании века». Это дало бы мне шанс представиться, начать серьёзную карьеру в журналистике с большей значимостью, чем анонимные депеши из почтового ящика,
«Вы-то уж точно знаете, каково это», — подумал Том. Идеальные оценки за экзамены и похвала учителей ничего не значат в мире, если общество оценивает тебя по семейным связям ниже грязи. Мой отец, может, и магл, но твой — безумный убийца маглов. Осуждённый. Тебе пришлось бежать аж до Франции, чтобы найти Мастера, который бы принял тебя в подмастерья алхимии, потому что никто в Британии не уделил бы тебе времени, если бы его пасынок сестры кузины супруги нуждался в должности больше.
Дамблдор смотрел на Тома. Том встретился со стариком взглядом, его разум сосредоточился и разложился именно так, как его учили:
— Ты утверждаешь, что тебе не хватает связей, Том, но что насчёт мистера Нотта возле тебя? Разве он не твой друг, готовый тебе помочь, когда ты в этом нуждаешься?
— Это другая, но связанная проблема, — сказал Том. — Я собираюсь жениться после выпуска. Поскольку я не знаком со многими отделами Министерства, Нотт предложил помочь мне получить различные бланки регистрации бракосочетания, чтобы я мог их освидетельствовать, подписать и отправить совой как можно скорее. Но Вы же знаете обо всех этих маленьких причудах моего факультета, сэр. Нотт хотел посетить заседание сам в качестве моего ассистента, что не против правил — журналистам разрешается приводить кого-то с собой, хотя обычно это фотограф или художник-криминалист.
— Крупные судебные заседания — популярное развлечение. Я всегда хотел побывать на одном из них, — добавил Нотт. — У нас проводились публичные казни до того, как в 1700-х годах министр Роул открыл Азкабан в качестве официальной тюрьмы для волшебников. В честь его открытия Роул устроил публичную казнь с дементором, но тот от волнения вырвался на свободу и напал на толпу, и на этом всё закончилось. Теперь волшебники могут предаваться своим нездоровым радостям на приговорах, и там никогда не хватает мест для всех желающих.
— Спасибо за эту удивительную историю, — сказал Том, пнув Нотта, но удерживая улыбку. — Суть в том, сэр, что я хотел бы просить Вас о таком одолжении не только лишь для собственной выгоды. Это поможет моей будущей карьере, признаю. Но моё будущее, я счастлив сказать, связано с моей женой. Гермионой. Я… Я подумал о том, что мог бы поддержать мою жену, когда мы оба закончим школу, а она хочет работать в Министерстве. Ей, младшему сотруднику отдела, идущему по собственному карьерному пути, не подобало бы прослыть женой бездельника-волшебника, чья репутация не более чем безделушки и пустяки. В прямом смысле — я пишу о трайфлах{?}[Trifle — (англ.) и пустяк, и десерт, который уже упоминался в прошлых главах. Это могло бы стать «мишурой и пустяками» с последующим обсуждением ёлки, чтобы избежать очередной сноски, но в долгой борьбе эквивалентности и адекватности перевода победила эквивалентность во имя сладкоежки-Дамблдора.] каждое лето по просьбе редактора, потому что предполагается, что есть какой-то объективно правильный способ уложить фрукты и бисквит в миску, а мы его просто еще не нашли.
— О, это довольно просто, Том, — добродушно сказал Дамблдор. — Сначала идёт бисквит, чтобы впитать заварной крем.
—
— Это десерт! Это не имеет значения! — перебил Том. — Видите, сэр? Вот что представляет из себя моя карьера, то немногое, что я успел попробовать. Вещи, не имеющие особой ценности и ничтожного значения. Я хочу сделать что-то более серьезное, более значимое в своей жизни после Хогвартса. Я хочу, чтобы моя жена добилась того, к чему она стремится в нашем общем будущем, без того, чтобы поверхностная банальность моей работы отражалась на её собственной. Если Томаса Бертрама будут воспринимать как посмешище, пусть так и будет. Но для меня имеет значение, если из-за этого с моей женой будут плохо обращаться.
Я не смогу вынести, если её выставят на смех из-за меня. Муж обязан защищать и заботиться о своей жене-ведьме. По крайней мере, так должно быть. Я хочу, чтобы Гермиона была обеспечена должным образом, сэр. Это всё, чего я хочу, всё, о чем я молю в этой простой просьбе, — Том посмотрел в спокойные голубые глаза Дамблдора. — Никто не потрудился сделать этого для моей матери.
Со словами Тома дремлющий феникс за столом каркнул и распушил перья, издав тихую напевную ноту, которая резонировала в нём, как низкие раскаты шёпота василиска. Нотт резко вздохнул и сел прямо на своём стуле, запрокинув голову, чтобы посмотреть позади кучи настольных игрушек Дамблдора на большую оранжевую птицу, раскачивающуюся на жёрдочке.
— Видимо, — тихо произнёс Дамблдор, когда последняя нота растворилась, — что тебе действительно небезразлична мисс Грейнджер.
— Конечно, — сказал Том, которому не понравился этот невысказанный намёк, скрытый в словах Дамблдора. — Неужели Вы думаете, что я женюсь ни с того ни с сего? Для меня это не мелкая, мимолётная прихоть. Это не глупый полёт фантазии. Это навсегда.
Старик изучил его. Том прочистил горло и сел обратно, сжимая и разжимая кулаки и успокаивая дыхание, удерживая свой разум чистым, а мысли — сосредоточенными.
— Я напишу для тебя записку, чтобы тебя не задержали авроры, пока ты будешь ходить туда-сюда, — наконец сказал Дамблдор, поднимая перо с подставки. — Ты бы предпочёл аппарировать за воротами или использовать камин в моём кабинете? Хотя экзамены для пятого и седьмого курсов организуют сотрудники Министерства, обычные экзамены в конце семестра для остальных курсов проходят под моим контролем. Моя неделя будет более загруженной, чем обычно, но я смогу выделить время, чтобы освободить свой кабинет, чтобы ты мог уходить и возвращаться, но нам надо заранее договориться о точном времени прибытия.
— Спасибо, сэр. Аппарация подойдёт, — сказал Том. — А что насчёт Нотта?
— Мистер Нотт не был настолько откровенным, как ты, — сказал Дамблдор, поворачиваясь к мальчику, сидевшему рядом с Томом. — Его аргументы не так сильны, как твои.
— Э-э… Эм… — заикался Нотт. — Ладно, вот правда: в будущем я планирую получить степень Мастера магической истории, и однажды я вижу себя опубликованным автором. По заслугам, а не с помощью частного самиздата. Связи Риддла, хоть и не считаются «правильными» в моих кругах, всё равно остаются связями. У нас с ним есть определённое взаимопонимание. Как человека, которому Риддл больше всего доверяет в сердечных делах, меня попросили быть его свидетелем на свадьбе. Его бабушка ожидает, что брак будет законным и правовым, подписанным, и скреплённым печатями, и нотариально заверенным. Меня приглашали к нему домой на обед несколько раз прошлым летом, и мне ясно дали понять, что Риддлы не хотят, чтобы в их доме разгорался скандал, — он выразительно кашлянул. — Разве скандалы не ужасное неудобство? Я не хотел ничего говорить, потому что было бы скандально, стань известно, что я ужинал с маглами в магловском доме. Моя семья не очень… ах, одобряет такие вещи.