Одного поля ягоды

babylonsheep

— Что это? — спросил Трэверс, его глаза расширились в благоговении. — Я вижу голову. И хвост, мне кажется, сзади. Это кошка?

— Не знаю, — хриплым голосом сказал Нотт. Серебристый шарик пульсировал всё слабее, и его изображение рассеялось. Он потерял концентрацию, или убеждённость вызова заклинания, или сосредоточенность намерения, и сгусток Патронуса растворился в мягком жёлтом сиянии ламп библиотеки. — Я никогда не видел его в полностью телесным. Но на экзамене я должен получить за это как минимум половину дополнительного балла. Может быть, это и не вполне различимое животное, но это и не щитовой туман, который в книге описывается как предварительная форма Патронуса. Любой

из них способен отразить дементора.

— Отец работал в аврорате много лет назад, — сказал Трэверс. — Он отбыл свою долю патрулей в Азкабане, как обязаны все молодые авроры. Он упомянул, что одна из хитростей призвать Патронуса без подготовки — держать в голове чёткий образ, каким он должен быть. Таким образом, твоё намерение будет яснее. Для первого вызова ты можешь сосредоточиться на животном, которое имеет личную связь с твоей семьёй. Вот почему Патронусы обычно повторяются в семьях — Шафики, например, призывают тигров.

— В учебниках по защите от Тёмных искусств, которые я читала, — сказала Гермиона, — выдвигались теории, что Патронусы повторяются в семье, потому что у родственников одинаковые основные ценности и принципы, а животное представление — проявление их личности. Унаследованные ценности создают «семейного Патронуса», и это не имеет никакого отношения к генетике или крови.

— В этом есть смысл, — задумчиво кивнул Трэверс. — Личность Нотта — сгусток. Это я понять могу.

— Мой Патронус не сгусток, — резко ответил Нотт. — Он просто в настоящее время ещё не полностью телесный, но практически полностью готов. Это… полуфабрикат.

— Полуфабрикат основных ценностей, — согласился Трэверс. — Думаю, твоя книга была права, Грейнджер. Это идеально подходит кому-то, кто перешёл на другую сторону в последнюю минуту дуэльного соревнования несколько недель назад.

— Если вы собираетесь веселиться за мой счёт, по крайней мере признайте, что у меня есть Патронус, — сказал Нотт. — Я вашего пока не видел, ни у одного из вас. Ты хоть попытался наложить заклинание, Трэверс? Если у тебя даже нет сгустка, то нечего зубоскалить на мой!

Под выжидательными взглядами Гермионы и Нотта Трэверс вытащил свою палочку и произнёс вербальную формулу. Тусклый комок пыли без сияния серебряного света, как у сгустка Патронуса Нотта, с неохотой вырвался с кончика палочки Трэверса. Он был едва ли размером с апельсин и растворился с тихим вздохом за секунды после появления.

— Твоя визуализация воспоминания слишком слабая, — сказал Нотт. Он схватил книгу, на обложке которой была движущаяся сова, пролистал к странице, которую заложил в начале, а затем сунул её под нос Трэверсу. — Вот, этот совет они дают об использовании самых распространённых визуализаций волшебников-новичков, их «счастливых мыслей» при вызове намерения, а также частых встречаемых трудностях. Ты не можешь просто выбрать одно приятное воспоминание. Если это твоя личность, выраженная магией, оно должно быть личным.

Гермиона посмотрела Трэверсу через плечо, чтобы прочитать текст.

Большинство волшебников начинают свой поиск положительного настроения, выбирая простое, незамысловатое, недвусмысленное воспоминание: получение письма из Хогвартса, церемонию выбора палочкой в одиннадцать лет, проход к столу факультета после распределения, чтобы присоединиться к братьям и сёстрам на следующие семь лет. Это чудесные воспоминания, но их простота и массовость приводит к нехватке силы, так необходимой для такого мощного заклинания, как вызов Патронуса. Они слишком часто связаны с менее счастливыми воспоминаниями, которые вносят сумбур в ясность намерения, необходимого для вызова. Например, счастье от письма из Хогвартса неразделимо

связано с чувством облегчения, что больше не надо бояться угрозы сквибства; усталость и беспокойство после опробования сотни палочек, никак не находя подходящей; ужас от распределения на факультет, далёкий от кровных родственников.

Настроение-талисман должно быть чистой концентрацией радости и надежды, незапятнанной никаким другим чувством. Это должно быть определяющее воплощение души заклинателя. Не просто момент счастья, от которого, оглядываясь назад, волшебнику или ведьме приятно, но такой, который определяет самую суть его характера, истинное «я» его духа. Хотя академические учебники редко сходятся в едином методе придумывания «идеального воспоминания», на практике авроры сообщают, что идеальное воспоминание — не обязательное требование. Несбывшегося видения может быть достаточно для замены истинного воспоминания, если воля и воображение заклинателя достаточно сильны, чтобы визуализировать «надежду» абстрактно. Заклинание Патронуса лишь требует чистого намерения волшебника, а не приемлемого образа жизни…

— К чёрту, — пробормотал Трэверс. — Примеры из книги именно те, которые я использовал для визуализации. Неудивительно, что они не сработали. Нотт, что ты выбрал для своей?

— Это личное, — резко сказал Нотт. — Моя для тебя не сработает. Если бы это было так просто, как копировать чью-то напрямую, не было бы понятия уникальных форм Патронусов — у всех бы было одно и то же существо. И не было бы смысла обременять себя пространными теориями Аристотеля о природе «духа». Которые, кстати, процитированы в приложении к руководству, но они начисто бесполезны, если ты решишь потратить на них время. «Душа есть как бы рука: как рука есть орудие орудий, так и ум — форма форм»{?}[Аристотель «О душе» [книга 3, гл. 8] Перевод П. Попова]. Никуда не годится! Над чем ты смеёшься, Грейнджер?

Гермиона не могла сдержаться от хихиканья:

— Ты попрекаешь меня, что я знаток ненужных эзотерических знаний, но именно ты цитируешь «бесполезные» теории Аристотеля.{?}[(прим. автора) Аристотель написал «О душе» в 350 до н.э. В повествовании этой истории искусство и культура, созданные до Статута о секретности (1692 г.) — общая история волшебников и маглов. После принятия Статута два мира пошли каждый своей дорогой, но всё до него приемлемо знать приверженцам жёсткой линии чистоты крови, как Нотт. Например, изучать классическую латынь, греческую философию, Римских императоров и раннюю современную английскую поэзию. ]

— По крайней мере, я не тружусь под предлогом, что чтение кучи бесполезных магловских книг делает меня умным, — сказал Нотт. — Ну и чёрт с ним. Если эзотерические знания не нужны для вызова Патронуса, а всё, что имеет значение, — состояние «чистоты» разума, то, уверен, ты должна быть в состоянии вызвать заклинание. Ты обязана попробовать. Покажи нам, поганым слизеринцам, как правильно.

Гермиона замешкалась. Она исследовала заклинание, когда узнала о его ценности на экзамене, даже несколько часов экспериментировала в кровати в спальне за задёрнутыми шторами балдахина. Но она использовала только теоретическое описание, а не практическое руководство, написанное аврорами и для авроров, которое предупреждало, что обычные визуализации не работают по типичным причинам. И это оказалось верным: она использовала воспоминание о том, как перед ней открылась кирпичная стена за «Дырявым котлом» во время первой поездки за школьными принадлежностями в Хогвартс, и глаза её загорелись от удивления перед миром, о существовании которого она даже не подозревала. Как и сообщалось в книге, это не сработало, потому что воспоминание было запятнано.