Одного поля ягоды

babylonsheep

— Нет, — сказал Том. — С чего бы мне допускать эту мысль? И раз уж мы об этом, с чего бы им?

— Потому что физическая и эмоциональная близость ожидается в брачном союзе. Не говоря уже о том, что твоей жене это понравится. Боже правый, Риддл, у тебя круглые «превосходно» по всем школьным заданиям, но за умение быть человеком твои отметки ниже «троллей».

Трэверс кивнул:

— Девчонка права.

— Ты думаешь, ей бы это понравилось? Но чем именно? Она логическая и умная ведьма. Почему она не сочтёт мысль о том, чтобы быть исследованной в такой интимной манере, оскорбительной?

— Ответь мне на это: как ты думаешь, может, тебе могло бы понравиться

принимать в этом участие? Ты сказал, что тебе нравится целоваться и всё такое. Это скорее как поцелуи на дополнительные баллы. Дело не в том, что авторы считают правильным для персонажей и сюжета, а в том, что кажется правильным для вас двоих. Любое определение неправильности лишь между тобой, ею и Богом.

На несколько долгих мгновений Том замолчал. Когда он заговорил, он казался задумчивым:

— Я думаю… Я не возражал бы слишком сильно, раз уж это Гермиона и она будет — она является — моей женой. Она не просто кто-то, и я никогда не находил никакую её часть ни в коей мере отталкивающей. По правде, я всегда считал волосы Гермионы одной из её самых симпатичных черт. Они такие мягкие и вьющиеся, и, если она такая же и там, то я не ожидаю никаких возражений, по крайней мере, с моей стороны…

— Ладно, достаточно подслушивания. Фините Инкантатем! — сказала Гермиона, показав палочкой на качающийся провод. — Прекратите слушать! — приказала она Нотту и Трэверсу.

— О-ой, — жаловался Трэверс, — Риддл как раз дошёл до интересных частей.

— Грейнджер не нравится, когда кто-то ещё слышит о её интересных частях, — заметил Нотт. — Что вполне объяснимо.

— А как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то говорил о твоих интересных частях? — сказала Гермиона, одарив его уничтожающим взглядом.

— Я делю спальню с пятью, ох, как ты назвал их, Трэверс? «Мерзкими мужланами»? Довольно метко подмечено, — бесстрастно сказал Нотт. — Если бы я услышал комментарии на эту тему от тебя, то там бы не было ничего, чего бы я не слышал раньше, и даже хуже. Честно говоря, думаю, Риддл возражал бы против этого больше, чем я. Единственные части, которыми он, скорее всего, хотел бы, чтобы ты интересовалась, — его собственные.

— Отложим обсуждение интересных частей на другой раз. Или никакой, — сказала Гермиона. — Подслушивать такие личные разговоры неправильно, но также неправильно и для Тома обсуждать это с незнакомыми, — её внимательное, медитативное настроение, в котором она пребывала, собираясь с мыслями для создания Патронуса, рухнуло, оставив её дрожащей и неуравновешенной. — Он использовал моё имя напрямую! Это было ничуть не неоднозначно!

Нотт неотрывно смотрел на неё, будто они встретились в первый раз:

— О, ради посоха Мерлина, ты не обижена, Грейнджер. Ты ревнуешь! — он сердечно рассмеялся. — Если бы у тебя были нравственные запреты против подслушивания, ты бы остановила меня сию же минуту. Но ты лишь остановила меня, когда услышала что-то, что тебе не понравилось. Неудивительно, что ты водишься с нашей группой, а не какой-то ханжеской труппой гриффиндорцев. Ты ведь такая же, как мы? Ты не веришь в жёсткую мораль: ты следуешь своему собственному кодексу того, что мы в Слизерине любим называть «ситуативно-обсуждаемой нравственностью». А-ха-ха!

— Я не ревную, — фыркнула Гермиона. Она поднялась из-за стола и собрала свои пергаменты. — Если бы я ревновала, я бы яростно обличила Тома в его непристойности. Но поскольку я не ревную, я вежливо напомню ему, чтобы он думал о своей и моей репутации в интересах чувствительности и внешнего приличия. Собственно, я прямо сейчас это и сделаю.

— Нет, не делай этого, нет никакой

пользы от публичного порицания Риддла…

— Если Тому хватает смелости говорить публично, то он сможет и защитить себя публично, — твёрдо сказала она. Если она подождёт дольше, она не получит прямолинейного ответа от Тома. Ответ, который бы он мог ей дать, но он был бы сведён к тому, что он не совершал никакого проступка. Что это было просто дружеское недоразумение, которое может случиться с каждым, кто натолкнулся на знания без контекста. Она знала, что его мотив был добрым: ему не нравилось видеть её несчастной, в чём он признавался ей и раньше. Но Гермиона уже изучила состояние своего собственного разума и поняла, что двусмысленные утешения, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, не принесут ей счастья.

Она набросила сумку на плечо и обогнула книжные полки, чувствуя, как пристальные взгляды Нотта и Трэверса прожигают её спину. Они не хотели быть замешанными, когда бросят дуэльную перчатку.

По другую сторону раздела волшебного правосудия был маленький учебный уголок, созданный из смежного шкафа и соседним, под высокими стопками, возвышавшимися на двенадцать футов{?}[~3,6м]. Длинные ряды книг стояли на сияющих деревянных полках, перемежающихся редкими подкатными лестницами. Свечи в железных рожках под потолком светились с утра до вечера, а учебные столы были освещены лампами со стеклянными абажурами, которые настраивались простыми указаниями волшебных палочек. Том Риддл и Миртл Уоррен сидели на противоположных сторонах стола в разделе волшебной литературы, между ними была собрана кипа книг, и по взгляду на их обложки это было никак не связано с учебниками или учёбой.

— …И я обратил внимание на эту часть, где она потом выпивает зелье, — сказал Том, лениво перебирая страницы книги. — Это правда, что профилактическое зелье лучше всего дозировать согласно стадии цикла регул{?}[менструальный цикл, месячные] ведьмы? Учебник зельеварения Ж.А.Б.А. никогда не объяснял это в таких подробностях. Мне стоит спросить Слагхорна об этом, как думаешь? Полагаю, я теперь обязан тщательней следить за Гермионой. Переживания от экзаменов сбивают её расписание, поэтому они всегда в разные дни месяц от месяца…

— Том, — сказала Гермиона. — Это самая необычная форма подготовки к экзаменам.

— О, привет, Гермиона, — ответил Том, приветственно ей улыбаясь. Он отложил свою книгу так, чтобы спрятать обложку, но Гермиона её уже видела. — Я вообще-то сейчас не занимаюсь подготовкой, потому что это означает перечитывать информацию, которую я уже знаю. В настоящее время я, собственно, учусь новым вещам.

— «Оберег надувного сердца»? — заметила Гермиона. — Что можно выучить из этой книги? Это никак не относится к учёбе — это роман.

— Множество вещей. Дух академического любопытства обжигает, знаешь ли, — небрежно сказал Том. — Это было достаточно поучительно, должен признать.

— Касаемо этого, почему эти поучения включают мисс Уоррен? — Гермиона с прищуром посмотрела на Миртл Уоррен, чего девочка на вид не заметила, погрузившись в собственный роман. — Что именно ты говорил ей? Ты староста школы. Она несовершеннолетняя. И вы в библиотеке, а не чайном салоне. Это совершенно непристойно и в стольких отношениях!

Том обратил на неё всё своё внимание. Он оттолкнулся от стола, что заставило Миртл Уоррен уронить книгу и перестать притворяться, что она не наблюдает с жадностью за общением двух старост школы Хогвартса. Том оправил свою форменную мантию, а затем подошёл к Гермионе, взяв её за руку и проведя тёплой подушечкой большого пальца по её костяшкам.