Одного поля ягоды
Шрифт:
— Вы тот самый человек, которого называют «Принцем Прекрасного»? — спросил волшебник, мистер Принц, тяжело опираясь на пюпитр и пристально глядя на Тома. Лицо мужчины было испещрено возрастом, спина сгорблена, хрупкие волосы жёлто-белого цвета, как старинная слоновая кость, связаны сзади лентой. Но его глаза были острыми и яркими от энергии, чёрные радужки устремились на Тома и с силой схватили его безболезненной, хоть и непреклонной хваткой, которая шептала о долгом опыте. Это было похоже на то, как крюк впивается в заднюю часть черепа, как челюсти терьера
— Да, — сказал Том, сжимая зубы от ощущения чужого разума, зловеще маячащего над его собственным. Он ожидал, что обычный волшебник заметит лишь спонтанный зуд на шее, озноб, который можно списать на дементоров, и ничего больше. Для опытного окклюмента это было всё равно что тень за порогом или скрип на лестнице под спальней.
— Ваше имя?
Том свирепо посмотрел на допросчика, выбрасывая собственные исследовательские усики, чтобы создать подмостки против груза, навалившегося на его разум и тело:
— Неважно.
— Очень хорошо, — уступил мистер Принц. — Следующий вопрос…
— Нет-нет, Принц — ах, Клавдиус, так — не переходите так быстро, — перебил Министр. — Спросите его ещё раз. Настойчиво. Это редкая возможность, не упустите её!
— Ваше имя? — снова спросил мистер Принц. Волшебник сделал глубокий вдох, и Том снова почувствовал давление, свинцовое покрывало прибивало его и заставляло чувствовать себя так, будто воздух выбило из его лёгких и единственным выходом было упасть на колени перед мужчиной.
Ответом ему был уход в своё тихое небо, в чёрную бархатную ночь, лишённую звёзд, в спокойную тишину, где посторонние звуки — отвлекающий шорох мантий, бормотание министра с секретарём, лязг цепей заключённых — быстро превращались в мыльные пузыри, которые улетали, оставляя его одного в спокойствии собственного разума.
— Принц, — сказал Том, глядя как мистер Принц напрягся от его слова. — Прекрасный принц.
— Ваша мать назвала Вас «Прекрасный принц»? — не веря своим ушам, спросил Министр.
— Конечно, нет, — сказал Том. — Я сам себя назвал.
— Разве это возможно? — спросил Министр. Он повернулся к своему секретарю, тихо прошипев: — Ну, можно? Иди уточни! Нет, я не имею в виду прямо сейчас, запиши и проверь за обедом. Да, я знаю, что я ранее сказал тебе заказать на обед terrine en croute{?}[(фр.) террин-ан-крут (дословно, «террин в корочке»). Французский мясной пирог — террин или пате, запечённый в тонком тесте. ] с чёрным перцем… Ты не можешь сделать и то, и другое?
— Просто обычный рабочий день, не так ли, мистер Принц, — заметил Том. — Что ж, давайте продолжим?
— Да, давайте, — сказал мистер Принц, кажущийся достаточно усталым. — Опишите события, которые привели Вас к первой встрече с мистером Яношиком.
— Мой компаньон и я, мой преданный Рыцарь, тем утром отправились навстречу приключению, — сказал Том, осторожно выбирая слова. — Он предложил, что мы можем найти то, что ищем, в Литейной мастерской деревни Тинворт. Так случилось, что мне срочно понадобился
Когда я прибыл в магазин, лишь в течение нескольких минут я подвергся физическому нападению маленькой провокации мистера Яношика, и у нас не осталось другого выбора, кроме как защитить себя, — продолжил Том. — В моём характере заложено стремление к правде и предотвращению несправедливости, поэтому я, естественно, задал господину Яношику вопрос о природе его мотивов. Я узнал, что он считал нас жалкими воришками — возможно, потому, что спрятали лица, — а также выяснил, продолжив задавать ему вопросы, что он поддерживает принципы Тёмного Лорда. Он признался в этом, и мы знали, что нам нужно донести это до сведения правовых органов.
— В чём признался мистер Яношик?
— В его недовольстве положением Статута о секретности. Он сознался, что принудительное разделение мешало ему «утихомирить жажду», которой он проклят, и что он предвкушал день, когда магловской защиты больше не будет.
— Как Вы встретились с мистером Шмитцем?
— Он вошёл в магазин и возмутился, что я допрашивал мистера Яношика. Он заявил, что у меня нет разумного оправдания моим действиям по отношению к его подмастерью, потому что он не совершал никаких преступлений. Это и стало причиной нашего конфликта, потому что я, конечно, знал, что он лжёт.
Мистер Принц остановился. Его помощник, раскладывая карточки на кафедру, чтобы подсказать следователю линию допроса, многозначительно кашлянул.
— Как Вы поняли, что он солгал?
— Так же, как и Вы бы узнали, что я лгу, — сказал Том. — Магия.
И когда он произносил последнее слово, он уставился в глаза мистера Принца и спроецировал другое: «Легилименция».
— Я принимаю это объяснение, — сказал мистер Принц, в то время как в разум Тома он прошептал: «Где Вы научились этому искусству?»
— Ну-ка, подождите, — сказал Министр. — Это неудовлетворительный ответ!
«Я ему не учился. Я с ним родился», — ответил Том.
— В силу своих полномочий я признаю его удовлетворительным, — холодно сказал мистер Принц. — Кто здесь допросчик: Вы или я? Продолжайте, Принц, — его взгляд не дрогнул под взглядом Тома. «Кто Ваша семья? Кто Ваш отец?»
«Вы никого из них не знаете», — ответил Том, защищая свои мысли даже от подобия намёка на вытекающие эмоции.
«Моему сыну тридцать девять в этом году, по возрасту Вы могли бы быть его, — отправил ему мистер Принц. — У Вас внешность, похожая на мою семью: тёмные глаза, бледная кожа и тёмные волосы, судя по тому, что я вижу по Вашим бровям. У него только одна дочка девяти лет, которая показывает некоторую склонность к искусству разума. Я могу признать Вас, юный Принц. Хорошая волшебная кровь, которая течёт в Ваших венах, не должна быть растрачена».