Одного поля ягоды
Шрифт:
Профессор Дамблдор показал всем теорию щита из стихии:
— Традиционное Щитовое заклинание, которое вы изучали с профессором Меррифот, — полупрозрачный полукупол, который защищает вас и от обычных заклинаний, и от физического нападения. Мисс Грейнджер, Разоружающее заклинание, если Вы не против?
Гермиона отправила невербальный Экспеллиармус в Дамблдора, который удерживал Щитовое заклинание на кончике палочки. Когда её заклятье достигло его, щит сильно затрясся, красные искры затрещали на его полусферической поверхности, очерчивая его размер и форму. Дамблдор воистину хорошо его призывал: низ щита был протянут, чтобы защитить его ноги, а верх загибался, чтобы накрыть шёлковую кисточку, болтающуюся на кончике волшебной шляпы. Многие волшебники были беспечны касаемо краёв, ведь Щитовое заклинание было прозрачным, и большинство противников
— А теперь Ваша очередь вызвать Щитовое заклинание, мисс Грейнджер, — распорядился профессор Дамблдор. Своей палочкой он вырезал большой комок почвы и, полив её призванной водой, слепил из неё парящий шар густой коричневой глины. Она самостоятельно перемешивалась и месила себя, продолжая висеть в воздухе под махинациями Дамблдора, как липкое мокрое месиво гончара. Затем лёгким взмахом палочки Дамблдор отправил его в Гермиону.
Её щит принял удар с шипением и глухим стуком, брызгаясь прямо перед её лицом, чашеобразный изгиб вокруг её тела полностью скрылся под слоем капающей глины. Находясь в безопасном месте в пределах щита, она поддерживала заклинание, хотя и чувствовала, как двадцать пять фунтов{?}[Чуть меньше 11,5 кг] глины давят на кончик её палочки, хотя физические мышцы не были затронуты.
— Вы видите сквозь щит? — спросил Дамблдор.
— Нет, сэр, — сказала Гермиона. — Вы лишили меня видимости. Если я отброшу щит, грязь же упадёт на землю? Когда мне придётся призвать ещё один, если мне нужна защита щита. Но за этот небольшой разрыв Вы сможете ударить меня Разоружающим заклинанием, если Вы будете достаточно быстрым.
— Ах, значит, Вы увидели в этом проблему, — сказал Дамблдор, довольный её быстрым анализом. — Трансфигурация чистой материи — могущественный навык, если применить его с должной разборчивостью. Даже если Вы отбросите свой щит, грязь всё равно соберётся у Ваших ног — неприятное препятствие для любого, включая Вас. И вот где приходится кстати альтернатива полностью заклинательным щитам. Том?
Том вышел вперёд, его тисовая палочка болталась сбоку. Подол его мантии был испещрён белыми солевыми разводами, его бледные щёки были подёрнуты розовым от нахождения несколько часов на солнце, и мягкие волны его чёрных волос несколько потеряли свой обычный херувимский дух:
— Сэр?
— Как бы ты накрыл себя щитом от снаряда грязи? — спросил его профессор Дамблдор спокойным голосом, как на уроке, и с шокирующей скоростью создал ещё один гигантский комок и отправил его в Тома.
С запутанным и резким взмахом палочки Том вызвал опасный, пронзительный шторм, который взметнул грязь по огромному кругу и снова направил её к Дамблдору, который без слов отскочил от него с бесцеремонной манерой подачи воланчика. Том разделил грязевой шар на четвертинки, когда тот направился к нему, и четыре меньших шара удвоились до восьми, потом до шестнадцати, нацелившись в сторону Дамблдора. Но Дамблдор улыбнулся, и грязевые пули перевернулись, шестьдесят четыре из них прожужжали в воздухе, как рассерженные осы, прямо в лицо Тому, после чего Том с широко раскрытыми глазами вызвал ревущую стену огня, которую он яростно отбросил вперёд.
Когда пламя погасло, от грязи ничего не осталось, кроме мелкой лёгкой пыли, засыпавшей землю. И там стоял Том, отряхивая грязь с рукавов мантии и плеч, сморщив нос от белых разводов на своих накрахмаленных манжетах.
— Вау, — выдохнул Лестрейндж из-за спины Гермионы.
Когда она обернулась, мальчики смотрели на Тома, разинув рты, ведь он вызывал все свои заклинания беззвучно и без единой заминки для стратегии выбора заклинания или куда его направить. Он сравнялся с Дамблдором, насколько могла судить Гермиона, имевшая ограниченный опыт дуэлей с волшебниками, и он не произносил ни одного из стандартных дуэльных заклинаний, которым их учили на защите от Тёмных искусств последние семь лет. Том был не просто быстр и ловок, он двигался инстинктивно, словно внутренне ощущал, сколько времени ему отведено между ритмом каждого залпа. Он действовал в его рамках с безжалостным изяществом, пытаясь заставить профессора только реагировать и защищаться от Тома. Единственным мальчиком, который выказывал что-то кроме открытого восхищения, был Нотт, присоединившийся к остальным: он выглядел скучающим, но то, как сильно были сдвинуты его брови, говорило о чём-то
Тома засыпали вопросами.
— Ты этим занимался весь день?
— Почему ты не сказал нам?
— Я никогда не видел, чтобы ты так вёл дуэль!
И, наконец:
— Ты должен научить нас, как ты это делаешь! — от вечно раболепного дружка Лестрейнджа.
К неудовольствию Тома, потерявшего, как он полагал, частные уроки магии, Дамблдор разрешил им остаться и понаблюдать за некоторыми упражнениями, которым он обучал Тома. И Нотта по какой-то причине. Судя по выражению лица Тома, он разрывался между удовлетворением от моделирования сложных трансфигураций стихий и призывов, с которыми другие мальчики не могли сравниться, и раздражением от того, что потакание менее способным ученикам не даёт никаких результатов, а только зря тратит время. Но только не к Гермионе, к которой Том относился с нежной снисходительностью, объяснявшейся, как она полагала, тем, что она так быстро изучает концепции трансфигурации.
Как только человек понимал законы, управляющие природой материальности, импульса, диффузии и термодинамики, логическая ответная реакция становилась предсказуемой, и настоящая проблема заключалась в том, чтобы успеть выдать её достаточно быстро, прежде чем другая сторона успеет тебя обезоружить. Хорошо, что волшебники были знакомы лишь с более простыми физическими законами, так как знания Гермионы ограничивались лишь учебником магловской средней школы. К сожалению, ей не хватало силы, чтобы манипулировать огромными массами, как это удавалось Тому и Дамблдору. Но она знала всё достаточно хорошо, чтобы объяснить это мальчикам, несмотря на ворчание Тома о том, что в практических целях тот, у кого нет мозгов и творческого потенциала для трансфигурации, будет более эффективен с заученными проклятиями ортодоксальной дуэли.
— Нет смысла в получении особенных уроков, если Дамблдор будет преподавать их всему году, — жаловался Том. — Не то чтобы в них был вообще какой-то толк сейчас. С таким же успехом можно учить картошку складывать числа.
Гермиона хмыкнула:
— Не очень-то вежливо сравнивать своих друзей с картошкой.
— Я не оспариваю благородства картофеля, — сказал Том. — Ирландцы считают его бастионом в борьбе с голодом. Вот для чего они больше всего подходят, и где их возможности лучше всего сохранить.
Он призвал холодный бриз, чтобы осушить липкость летнего зноя:
— Однажды ты облегчила свой сундук ради моего слуги, мистера Брайса. Не понимаю, почему ты в этом видишь большую разницу.
— Разница есть! — сказала Гермиона.
Том повернул голову и тихо заговорил:
— Ты можешь одолжить свою палочку матери, но никакие занятия не сделают её чем-то большим, чем деревянной палкой в её руках. Возможно, это бестактно, но вежливые слова не изменят того, что изменить нельзя. Разве это не должно лишь напомнить нам, что те, у кого есть способности, должны использовать их, чтобы должным образом заботиться о тех, кому их не хватает? Мы не выбирали быть лучше, но мы такие, и с этим ничего не поделаешь. В конце концов, какая альтернатива? Пусть вместо нас этим занимаются те, кто не обладает нашим умом, и мастерством, и доброжелательными намерениями, как слепой ведёт слепого? — он взял её руки в свои и прижал их к груди. — Ты поймёшь это лучше, когда соберешь побольше приспешников. Ах, я даже чересчур рад, что ты прислушиваешься к моим советам. Я всегда буду готов дать тебе дальнейшие советы, Гермиона. Знай, что в том, что касается тебя, я не буду ничего утаивать.
Рассмеявшись от розового румянца Гермионы, Том сказал:
— Нет ничего стыдного в том, чтобы желать моего, хм-м, содействия. Я был бы довольно разочарован, если бы ты не стала, если честно.
И с этим в последнюю неделю последнего семестра Гермиона и ребята из Слизерина присоединялись к Тому и профессору Дамблдору на каждой утренней практике трансфигурации. Она, конечно, знала, что профессор Дамблдор был дипломированным Мастером по этой дисциплине наряду с двумя другими: защитой от Тёмных искусств и алхимией. Наблюдать за тем, как именно трансфигурация может быть применена в защите, было удивительно, ведь из исследований боевой магии она знала, что именно так волшебники контролируют театр военных действий. Там, где магловские военные использовали полевые укрепления и противопехотные мины, волшебники воздерживались от физического труда и фабричных ресурсов, предпочитая что-то более эстетичное, но не менее грозное.