Охота на охотника
Шрифт:
Брасова коснулась переносицы.
– Нет.
– А оно есть. Порой долго о себе знать не дает, спит, убаюкивает, мол, исчезло, исполнило назначение, а потом просыпается и жжет огнем. Оно мою жизнь выпило. И ты был прав, я поэтому не показывалась на глаза Сашке. Он единственный, пожалуй, мог бы принять меня, но никогда-то не простил бы... а кровь... ее не отмыть, поверь, я старалась.
Она замолчала, но Димитрий остро ощущал, как уходит время, и потому потребовал:
– Дальше.
– А что дальше? Дальше... Марена перевезла меня с сыном... нашлись люди, готовые помочь...
– К примеру, Ветрицкие?
– И
– Поэтому он умер?
– Не знаю... я давно отошла от дел.
– И как вы...
– Он мне, к слову, то ли четвероюродным, то ли пятиюродным дядькой приходится, но учили его плохо... а может, поверил, будто сама сила защитит. Я его не убивала, хотя могла бы. Велела бы умереть, он бы и умер... веришь, и с тобою могу так.
Димитрий поверил.
Сможет.
И кольнул запоздалый страх: следовало не одному сюда явиться, но с десятком-двумя охраны и каретою тюремной. А он тут разговоры разговариват.
– Не бойся, убивать не стану... Марена тоже с Ветрицкими в родстве была. Матушка ее из младшей ветви, собственно, потому к ним и направились. Я не особо возражала... скажу более, я тогда лишь начала осознавать, что отныне жизнь моя закончена, что бы я ни сделала, в какой бы монастырь ни пошла грехи отмаливать, перед кем бы ни каялась, ничего не поможет. Клеймо пило силы, а ребенок... он был уродлив. И это не преувеличение. А еще вечно хотел есть, только оказалось, что тело мое, пусть и получившее возможность выносить дитя, выкормить его было не способно. Марена где-то нашла кормилицу. Та женщина имела целый выводок грязных ребятишек, в который охотно приняли и моего. Она возилась с ним... это было странно. Понимаете, я смотрела на дитя, пыталась найти в себе хоть каплю любви, но...
Старуха развела руками.
– Возможно, это было моим настоящим уродством. Кто-то рождается кривым, кто-то глухим, а я вот уродилась не способной любить. К Ветрицким мы все же добрались... и Марена обнялась с теткой... они были весьма близки. Скажем так, куда более близки, нежели позволяли приличия, но Катарина оказалась женщиной спокойной, достойной, а главное, готовой взвалить на себя весь груз забот о младенце. И если сперва она делала это исключительно из извращенной любви к племяннице, то после смерти той... нелепая, к слову, смерть... Марена сама заигралась, возомнила себя умнее прочих... ее предупреждали и не раз, что игры опасны, а месть ни к чему хорошему не приведет. Однако Катарина вбила себе в голову, что ее драгоценную девочку убили, и что убийце следует отомстить.
Димитрий слегка склонил голову. А еще дал себе слово проверить и удвоить охрану, потому как обида, которую столько лет холили и лелеяли, не может быть остановлена парой казаков. Стрежницкому везло, но на одно везение рассчитывать не след.
– Некоторое время мы жили вместе... я, Катарина и ребенок, про которого она вдруг решила, будто бы рожден он ее драгоценной Мареной, что было нелепостью и, поверьте, к этой безумной мысли я отношения не имею. Я лишь не стала разубеждать, как и Ветрицкий старший... мы... заключили сделку. Потом. Позже. Когда до той глухомани, где мы все прятались, дошли чудесные новости. Арсийская империя обрела императора. Бунтовщики повержены, вот-вот воцарится мир и чудесное
Надо будет спросить Лешека про обряд, но пока выходит, что крови и желания оказалось достаточно, чтобы новорожденное дитя признали принадлежащим иному роду.
Ах, до чего...
– Я знаю, что ребенка пристроили в хорошую семью. Какую, не спрашивайте. Я не интересовалась, да и не сказали бы. Мне вернули этот дом, благо, оказалось несложно. На счетах скопилась вполне приличная сумма. Отошли ко мне и деньги, и некоторые драгоценности. Этого хватило бы, чтобы уехать.
– Но вы решили остаться.
– Не сказать, чтобы это было добровольное мое решение. Получив свободу, я отправилась к морю, я думала, что сяду на первый попавшийся корабль, лишь бы прочь из империи... но чем дальше я уходила от Арсинора, тем тяжелее мне становилось. И я поняла, что за морем я просто-напросто умру. Здесь же мне позволено было жить... и я вернулась.
...ее не искали.
Кому она была нужна, связанная с императорским родам узами весьма сомнительного брака.
– Сперва я боялась, что... кто-то узнает, донесет... понимала, что ему хватит и взгляда... я не хотела умирать. Должно быть, я кажусь вам жалкой? Мне все равно. Мне оставили эту жизнь будто в насмешку. Когда-то я блистала, а теперь... жалкая старуха... вам кажусь я древней, а я стала такой на седьмом году после смерти Михаила, и все ждала, когда же... откажет сердце или не сердце, но... я живу. Живу и живу изо дня в день...
Глава 16
Глава 16
...он мало изменился, этот отвратительный человек, который взглянул на Лизавету сверху вниз, будто заранее определив, где место ее. И место это отнюдь не было почетным.
Он пошевелил губами.
И сказал:
– Как-то вы староваты для конкурса, - он отвел лорнет и поинтересовался.
– Мы с вами прежде не встречались?
– Нет, - соврала Лизавета.
И ей поверили. Вернее этот человек и мысли-то не допускал, что кто-то, к примеру девица сомнительных достоинств, приставленная за непонятною надобностью, будет ему лгать.
Девица ему не нравилась.
Он предпочел бы кого помоложе и, что уж говорить, повосторженней. А эта смотрела мрачновато, будто подозревала за благообразным господином недоброе. Впрочем, на девиц он давно научился не обращать внимания.
– Постарайтесь просто не попадаться мне на глаза, - велел Вольтеровский, раздумывая, следует ли немедля явиться в канцелярию, доложить о прибытии, что было бы разумно, хотя и скучновато, либо же все-таки обождать. Людям при чинах суетливость излишняя не к лицу.
– Боюсь, - девица, вместо того, чтобы отступить и сделать вид, будто ее нет, улыбнулась, правда, как-то неискренне. Или почудилось? Или это у нее от нервов? Девицы вечно нервничают по-за пустякам...
– Это не в моих силах. Я, несомненно, была бы рада доставить вам этакое удовольствие, однако...
...его хотелось отравить.
И билась мыслишка, что в кофре Одовецкой сыщется какой-нибудь зловещего вида пузырек. Пару капель в бокал и...
...он ведь виноват. Если не во всем, то во многом...