Окаянное золото
Шрифт:
– Простите. Вы не обращайте внимания. Сейчас будем пить чай.
– Произнесла хозяйка, как ни в чем ни бывало.
– Нет, нет, помогать не нужно. Сама.
– Заметив, как дернулся гость, успокоила она Владимира.
– Откуда вы, как здесь... Нечасто к нам заходят...
– Я?
– Владимир отчего-то не решился рассказывать про свое случайное наследство.
– Турист я. Решил по лесу побродить... А тут дождь. Машину на проселке оставил, да заплутал.
– Ррюкзак то зачем с собой потащил?
– хозяйка глянула на мешок, из-под которого натекла небольшая лужица.
– Да
– Да чему там... Не успеет...
– Бездумно отозвался Владимир, - однако почувствовал некую недосказанность, решил подобрать более убедительное объяснение.
– Замок в машине так себе, боюсь, откроют. Вот и прихватил...
– И правильно.
– Легко согласилась хозяйка, не прекращая вынимать из глубокого шкафа тарелки и плошки.
– Своя ноша не тянет... Подсобите мне.
– Без перехода попросила она, вынося из-за цветастой занавески несколько тарелок с лежащей на них провизией.
Владимир вскочил, поддернул штаны, и смущенно принял из тонких пальцев женщины фарфоровые блюдца.
– Странно, из холодильника, а словно только что порезано?
– Мимоходом удивился он, ставя на тарелки с закуской на стол.
– Ничего себе...
– Обалдело уставился он на содержимое расписанных замысловатыми узорами тарелок.
– Буженина, сало, колбаса. Откуда у нее?
– Дядька третьего дня приезжал.
– Словно подслушав его мысли, произнесла хозяйка, наклонившись к столу, что бы водрузить посреди нее большое блюдо с вареной картошкой, посредине которой истекал янтарем громадный кусок масла.
Варя повернулась к нему, невзначай задев его плечо своим бедром. Словно огненная волна прокатилась по телу Владимира. Дыхание перехватило. Никогда, с самыми роскошными своими подружками и любовницами он не испытывал и сотой доли того возбуждения, которое вызвало это случайное касание.
– Да, да...
– Не слыша, что говорит ему соседка пробормотал он борясь с диким желанием сжать ее в объятиях и поцеловать.
– Что, да-да?
– Словно и не заметив его состояния, рассмеялась Варя.
– Я ж спросила где вы работаете. Кем. Она тряхнула роскошной, цвета вороньего крыла волнистой шевелюрой, и улыбнулась.
– Богатый поди? Раз в такую даль для просто погулять себе позволить можете...
Терехов проглотил застрявший в горле комок, с трудом оторвал взгляд от вишневых губ, и отозвался севшим голосом.
– Промок, кажется... Вы простите. Что-то совсем нехорошо...
– Придется вас лечить.
– Вздохнула хозяйка с милой укоризной.
– Не любительница, но для согрева..., так и быть. Она легко, с гибкостью превосходной гимнастки согнула спину и вынула из нижнего ящика большого комода квадратную бутыль с притертой пробкой, залитой темным сургучом.
Едва пришедшему в себя Владимиру поплохело вновь.
– Да как тут... Едва не взвыл он, сдерживая себя из последних сил.
– Не бывает таких, не бывает. Все золото отдай и то мало будет. Да что там золото, все. Только бы с ней быть...
Волна горячего тумана поплыла в голове, застилая взгляд.
– Э да вы совсем плохой...
– Заметив его шальной взгляд, озадачилась хозяйка. Умело, в два
– Ну ка... залпом, до дна...
– Строго распорядилась целительница.
– Пей, милый.
– Добавила она таким мягким и нежным голосом, что Владимир и сам не замети, как рука потянулась к посуде.
– Да попроси Варя его сейчас выпить всю бутылку, махнул не задумываясь.
– Пей... пей.
– Голос уже не требовал, а манил, обещая нечто заманчиво желанное.
Владимир так резко рванул руку с зажатой в ней рюмкой к губам, что нечаянно зацепил пальцем распахнутый ворот рубахи. Рука дрогнула, и содержимое выплеснулось на стол.
– Ох...
– Вырвалось у Вари невольное восклицание. А с глаз Владимира словно сорвали полог.
– Он хлопнул ресницами и повернул голову на звук показавшегося вдруг совершенно чужим и неуместным голоса. И возле самого своего лица он увидел ее руку. И вздрогнул от ужаса. Впрочем сама кисть была совершенно под стать прекрасной соседке. Белая и гладкая, с ровными без единого заусенца ноготками, поразило его зрелище прикрытого длинным рукавом цветастого платья предплечья. Тонкая, пергаментно желтая морщинистая кожа с бляшками пигмента обтягивала костлявое старческое запястье.
– Э-э...
– Не зная, как отреагировать, Владимир перевел взгляд на Варино лицо.
– Что?
– Смущенно улыбнулась она в ответ.
– Пролил? Не беда, я сей... И тут она поняла, что означает его взгляд. Улыбка сменилась недоброй гримасой. Превращение вышло столь стремительным, что Терехов даже не успел понять, что больше испугало его, странное несоответствие или эта метаморфоза.
– Кто ты?
– Резко, словно это и не она только что была столь мила и обаятельно рявкнула Варвара.
– Ты кощун? Да? Говори, ну...
Голос сорвался на хриплый крик. Теперь он звучал как в первый раз. Желчный голос древней, сварливой старухи.
– _Ка...какой, кощун?
– Владимир никак не мог взять в толк, что стал свидетелем мгновенного превращения самой желанной в о всем свете женщины в неряшливую, с редкими, жесткими волосками под крючковатым бугристым носом старуху.
– И правда... Чегой-то я.
– Вовсе не слушая ответа сидящего за столом гостя.
– Ну тогда придется иначе. А как бы славненько вышло. Хлебнул милок... Хе-хе-хе... И готов супчик... Но знать не судьба. Ладно... Ничего. Сейчас ты у меня сам...
Старуха не закончила, и вытянула перед собой костлявые пальцы.
– Белым снегом заклинаю... Черным ветром ворожу...
– Запричитала, загундела карга неразборчивый речитатив.
Странное дело, чем дольше бормотала старая ведьма, тем легче становилось на душе у Владимира. Он перевел дух, словно вынырнувший из глубокого омута пловец, внимательно глянул на отвратительно суетливую в своей ворожбе старуху. Перевел взгляд на стол и едва не охнул. Вместо душистого ,горячего картофеля в глубоком блюде лежала я оскаленная волчья голова. Мертвые глаза мутно таращились на окружающий мир.
– Ты старая, совсем сбесилась?
– Внезапно произнес Терехов, сам не ожидая от себя этакого спокойствия.
– Сбесилась?