Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
– Трупы, - пятясь к двери, догадались "попутчики".
– Сейчас развеется, - лаконично заверил Гру и счел нужным пояснить: - Месяцев десять как. Застоялось.
– Да ты откуда знаешь?
– удивился сержант.
– Вы ему, товарищи, в этом вопросе верьте, - сказала Катрин.
– Этот молодой человек в трупах разбирается.
Сопляк, надо отдать ему должное, протестовать не стал.
Шпионка полезла к дыре, бойцы стали возражать, выражая неочевидную джентльменскую готовность первыми проверить смрадную щель.
– Вы уж передохните, я визуально оценю, цеплять ничего не стану, - пообещала Катрин.
Подтягиваться
Сначала Катрин разглядела стоптанную подметку башмака, потом сгнившую волосяную массу, потом ящики - много. Впихнуты в два слоя практически под потолком, маркировка: двуглавые орлы, вес, надписи вполне доступные пониманию.
– Аммонал, - доложила шпионка.
– По полпуда укупорки, всего под полутонну выйдет.
– Дайте-ка, мы глянем, товарищ, э...
– бойцы застеснялись, не зная, как можно именовать секретного агента в присутствии непонятного "студента".
– Я вообще глуховатый и сроду ничего не помню, - ехидно сообщил Гру.
– Но инструмент у меня с собой есть...
Провода обрезали, ящики извлекли без особого труда - смрад разложения действительно поутих. Собственно, трупов оказалось два, но как отмечается в протоколах "высокая степень скелетирования" уже наступила.
– Это ж получается, девицы-смолянки наверху еще вовсю фланировали, а мертвецы уже тут лежали, - вздохнул прапор, как оказалось, не чуждый романтики.
Оставив бойцов загружать взрывчатку на подогнанную машину, шпионки и сынуля с сумкой инструментов, пошли внутрь. В Смольном намечался некоторый сдвиг в сторону упорядоченности и наведения дисциплины, чему немало посодействовали усилия руководителя "Общего орготдела", настоявшего на незамедлительном назначении на должность ответственного коменданта некоего товарища Малькова[25]. На пропускном посту порывов стребовать документы и позубоскалить больше не наблюдалось, наоборот, часовые пытались сделать винтовками "на караул", держа равнение на несравненную тов. Островитянскую. Надо думать, слух о благополучном разминировании Смольного уже прокатился по штабу, и слава, как обычно, настигла самую причастную и героическую личность.
Демократичная начальница "Общего орготдела" миролюбиво пригрозила часовым в смысле "вы эти старорежимные ухватки бросьте!", и шпионки прошли к лестнице.
– Засаду в подвале, как я понимаю, оставлять бессмысленно, - проворчала Катрин.
– Уж полгорода знает, что "обошлось".
– Люди у нас есть, оставим засаду, чего не оставить, - пробормотала товарищ оборотень.
– Кстати, о засадах. Как-то не было момента сказать: тебя Пришлые лично знают, полные приметы имеют. Инженеришка именно в тебя из тарахтелки построчить вздумал. Награда обещана. Не густо, конечно, но все ж имеешь право гордиться. Да, и связник у этой группы, где твой литератор обожаемый, довольно приметный. Беспалый - на обеих руках большие пальцы подчистую того - будто краб-кругляк скусил.
Катрин остановилась так резко, что немедля получила инструментальной сумкой под корму.
– Извиняюсь, я не нарочно, - заверил не успевший тормознуть Гру.
– Неуч ты и деревенщина, - горестно сказала сыну Лоуд.
– Заявился в культурный город, в самый штаб, можно сказать центр величайшего
– Хорош ерничать,- попросила Катрин.
– Что, у того связника и акцент имеется?
– А как же. Не акцент, конечно, но характерность говора, присущая языковому образованию, именуемому "суржик" и нам с тобой отлично знакомая, - подтвердила образованная оборотень.
– Надо думать, знакомец, а?
– Быть этого не может! Его убили. У меня абсолютно верные сведения, - Катрин осеклась. После паузы высказалась уже в ином тоне. Нецензурном.
– Во, эк темпераментно, - ухмыльнулась Лоуд.
– Ты мне скромного ребенка смущаешь своей лексикой.
– Знать бы раньше, можно было просчитать их действия, - скрипнула зубами шпионка.
– Чего я мудрила?! Еще при первой встрече - пулю в затылок и все.
– Я всегда говорила: бесхвостые бандерлоги еще хуже хвостатых, - напомнила оборотень.
– Ну, не огорчайся. По-крайней мере, мы точно знаем, кого ищем. Проделаешь работу над ошибками.
Она отперла дверь "Общего орготдела" и протянула ключи Гру:
– Располагайся, осваивайся. Не безобразничай. Сортир в конце коридора.
– Слушайте, а это не перебор?
– поинтересовалась Катрин.
– Гру здесь никого не знает, к тому же...
– Вот и познакомится, осмотрится. Пропустить такое историческое событие никак нельзя! Кроме того, кое-что он все же знает, баловаться не будет.
– Я, маманя, вас знаю, - заверил юнец.
– Мне хватает по самый планширь и даже выше.
Он прошел к столу, поставил сумку и начал деловито проверять телефонный аппарат.
– Все же гложут сомнения, - сумрачно призналась Катрин.
– У тебя к мальчику предубеждение, - обиделась оборотень.
– У меня предубеждения четко направленного характера. Давай о свадьбе сейчас не будем, в конце концов, у Китти своя мать имеется, мой голос не решающий...
– Вот именно! А ты все про свадьбу, да про свадьбу. Время ли нынче ваше ретроградное долинное мещанство проявлять?! У нас Федя газы вывозит, штабс в Зимнем, мы с тобой сейчас срочно отбываем, а кто на связи останется? Нельзя же отдел без присмотра бросать, нам такое безобразие живо на вид поставят. Вот Гру на телефоне посидит, не развалится.
– Ну, - меланхолично откликнулся новоиспеченный телефонист и принялся прибирать на столе.
– Собственно, а куда мы едем?
– поинтересовалась Катрин.
– Как куда?! Я же говорю - они - Пришлые, с хитрыми планами, каверзами и повышенным коварством. Ты об Ильиче думаешь?! Он же на острие удара, они его координаты знают. Бери оба пистоля и погнали.
– Но они могли Ленина раньше убрать, - возразила Катрин, пряча под жакет второй маузер.
– Ты его попробуй, поймай, если "раньше". Точных сведений по перемещению вождя практически нет. Полагаю, они его на совещании у Калинина пытались перехватить и ликвидировать, но не срослось. А теперь однозначная точка рандеву: "около 20:00 Владимир Ильич оставил записку "Ушел туда, куда Вы не хотели, чтобы я уходил" и покинул свою последнюю конспиративную квартиру на Сердобольской", - товарищ Островитянская глянула на часики.
– Поехали-поехали, вдруг они на Сердобольскую раньше графика вздумают заявиться. И выйдет такое позорное пятно на моей репутации, что хоть на Лагуну не возвращайся.