Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
Шпионки поспешно спустились к машине.
– Куда?
– спросил неизменно готовый к подвигам Колька.
– На Сердобольскую. Нас высадишь на ходу и обратно, чтоб не отсвечивал. Там опасно.
– А когда вы мне револьвер выдадите?
– поинтересовался шофер, нажимая на газ.
– Куда тебе револьвер?
– застонала, вжимаясь в сиденье, Катрин.
– Ты и так в Питере самый опасный человек.
Впрочем, до места домчались благополучно. Шпионки спрыгнули в темном, бесфонарном месте, "лорин", взрыкнул, прибавил хода и сгинул во тьме.
– Вон
– Да, рисково. А ты что, бывала тут?
– Условно говоря, вчера заскакивала. Занесла скарских лимонов к чаю, познакомилась еще раз, проверила обстановку.
Задавать уточняющие вопросы было довольно бессмысленно - когда ход событий ускорялся, Лоуд действовала с присущей ей решительностью и воистину гениальной профессорской алогичностью. Безумный земноводный профессор-марксист - мечта Голливуда.
На лестнице Катрин все же спросила:
– Отчего ты тогда вождя не предупредила заранее? Сменил бы конспиративную квартиру, мы бы высунув языки не бегали...
– Ты прямо как ребенок, - с некоторым раздражением высказала оборотень.
– Он бы ушел, а после мы бы вообще концов не нашли. Как можно контролировать ситуацию, когда не знаешь, что и где происходит? Его вообще в Смольный пускать нельзя. Взрывчатку мы выковыряли, но возможны и иные сюрпризы. Пришлым точно известно, что пришел он в штаб революции "около 22 часов". Осознают, что с газово-вышибным взрывом не вышло, отчаятся. Подойдут, да в печень браунинг разрядят. Нет, так дело не пойдет. Слушай, а как ты вообще к Ильичу относишься?
– Ты же знаешь. С одной стороны я звездочку с его изображением на груди носила, и это были не худшие мои детские годы. С другой стороны...
– Экая ты многосторонняя, Светлоледя. Но насчет октябрятского детства, это да, тут я завидую. Вот куда угодно могу попасть, но опытное, пожившее, земноводное, грызущее ручку за школьной партой, это уж абсолютный нонсенс. Не видать мне счастливых детских годов, не кричать "всегда готов!", не дудеть радостно в горн на совете отряда, - вздохнула профессор.
– Заходим!
Условный стук, после паузы дверь открылась...
– Здравствуйте. Владимир Ильич!
– сказала Лоуд, обретшая строгий вид и круглые очки на носу.
– Сопровождение скоро будет, а пока мы заскочили, обстановку глянуть. Это вот товарищ Мезина - очень опытный связник. У меня на подхвате работает.
Конечно, товарищ Ленин оказался совершенно не таким как в книжках и кино - бритый, безбородый, в густоволосом парике, определенно нервничающий, порывающийся идти в штаб немедленно. Но все-таки это был он, просто еще не решивший замереть вечным профилем на штампованном алюминии значков, глянцевых грамот и алых вымпелов победителей соцсоревнований. О пулеметчиках в городе и обстановке, он, кстати, был осведомлен исчерпывающе. А пожимая руку, глянул на незнакомую визитершу жизненно - с нормальным интересом.
Товарищ Островитянская извлекла кулек с лимонными пряниками, и они с вождем пошли пить чай в гостиную и дожидаться
Из гостиной доносились приглушенный разговор - Ленин действительно чуть картавил, но говорил очень четко и ясно. Возможно, в этом голосе и скрывалась тайна обаяния вождя мирового пролетариата? Чуть покачивался желтый свет абажура, едва попадающий в неплотно прикрытую дверь, сквозь оконное стекло донесся далекий винтовочный выстрел. В гостиной говорили о ликвидации безграмотности. Катрин подумала, что жизнь довольно странная штука и задремала.
Тронули за плечо и тут же предупредили:
– Но-но, не надо стволом в живот начальнице отдела тыкать - это явное нарушение субординации. Ты, Светлоледя, похоже, стареешь - ночку не поспала, и все, сопит она в две дырочки, как будто дел у нас нет.
– А что надо?
– просипела Катрин, приглаживая волосы.
– "Что-что"... решать надо. Пошли.
Ленин спал, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки. Парик чуть съехал, открыв шею.
– И как это понимать?
– поинтересовалась спросонок туго соображающая шпионка.
Напарница подала ополовиненный стакан с чаем:
– Взбодрись, это мой, из другого стакана хлебать не надо. А что тут понимать? Рисковать жизнью вождя мы не имеем права, а укротить его энергию и жажду жизнедеятельности можно только медикаментозными средствами. Снадобье хорошее, проверенное. Теперь вопрос, куда девать Ильича?
– А раньше ты подумать не могла?
– Товарищ Мезина, ты не тупи, допей чай и приди в себя. Конечно, я подумала. Можно в квартиру ниже, а можно в квартиру напротив. Туда ближе, зато обстановка бордельная. Ильичу там будет неудобно.
– А хозяева? Им будет удобно?
– Хозяев нету. Они срочно отбыли из Питера. Не волнуйся, деньгами я их снабдила. Ну и объяснила, что дело серьезное.
– Это как ты объяснила?
– Вот что ты до мелочей докапываешься?! Шашку я им показала. Или рапиру. Путаюсь я в вашей классификации. Если сильно интересуешься, могу и тебе показать.
– Не надо, - Катрин допила чай, выковыряла из стакана кружок лимона, сунула в рот.
– Хорошо, надо переносить.
– Так беремся!
В коридоре выяснилось, что вождь тяжел.
– Странно, - прокряхтела оборотень.
– Не такой уж он габаритный.
– Гений, они вообще на вес золота, что и сказывается, - предположила Катрин.
– Не остри! Мне и так кажется, что преступление перед историей вершим. Со мной такая мнительность, кстати, крайне редко случается. Несем в соседнюю квартиру, а то на ступеньках еще уроним. Что будет непростительно!
На тускло освещенной лестничной клетке оборотень, придерживая ноги вождя, отыскала в своих многочисленных карманах связку ключей и отперла противоположную дверь. Пахло оттуда действительно духами и пудрой.