Окутанная тьмой
Шрифт:
И всё было хорошо, почти идеально, пока около светлого, будто изнутри сияющего теплотой и заботой образа, не появилась издали незамеченная, странная, слишком подозрительная особа — девушка старше самого Кина на несколько лет, а может и столетий, тёмные волосы, стриженные под каре, заинтересованная улыбка и какой-то пугающий, по-настоящему сумасшедший блеск в чёрных, зеркальных глазах. Она вилась около Госпожи Лейлы словно змея, плавно обходя её кругом, оценивая, ища что-то для себя — и Кин не мог позволить ей так нагло бродить тут, а тем более касаться кукол, Кин не мог развернуться, сделать вид, что не заметил, как раньше, и плевать, что сил у него не было совсем. Плевать, что ноги почти не держат его, плевать, что руки не слушаются, пальцы, будто деревянные, не гнуться, не могут держать косу, плевать, что он — морально подавлен произошедшим. Кин не мог допустить, чтобы эта дамочка, так хищно улыбаясь, обнажая клыки, что-то сделала с бесценной для этого дома Лейлой, за которую он в ответе при любых обстоятельствах.
— Ты ещё кто? — Кин не мог не улыбнуться, заносчиво, зловеще, ведь раньше это действовало на ура, и в этот раз сработало, хотя губы предательски дрожали, показывая его слабость. Вот
Пальцы слегка дрогнули, но послушно сжали холодную сталь косы, Кин не собирался играть с ней, тем более что теперь происходило что-то ещё более странное, необъяснимое для него — между её пальцами и щекой Лейлы отчётливо виднелась тонкая, чёрная нить. Что происходит и что после этого будет, Кин не знал, просто раньше он не встречал и не видел ничего подобного, и потому единственная мысль, которая появилась у него — помешать. И неважно как, не важно какой ценой, главное — помешать, и прекратить весь этот беспредел, Акихико будет недоволен, если узнает, что Кин не смог защитить сад от непрошеных гостей. Так же, чтобы после не обрушить на себя гнев Акихико, Кин рассчитывал всё правильно, чтобы никого, кроме этой нахалки, не задеть, резко подавшись вперёд, сделав первый, тяжёлый шаг с усилием. Скорость была не такой как раньше, она вообще оставляла желать лучшего, и Жнец толком не понимал, как вообще смог умудрился оставить на бледной щеке незнакомки внушительный порез. Было ощущение, что он просто бессилен с такими возможностями, но непоколебимое желание защитить сад, где он всё ещё был полу-хозяином, после Акихико, придавало ему немного сил, малую долю уверенности в его действиях и поступках. Всё было как обычно — девушка смотрела на него уже серьёзно, испуганно отшатнулась, приложив пальцы к свежей кровоточащей царапине, с неверием глядя на густую, чёрную кровь. Да и Кин расслабился, вжился в роль, перекинув косу через плечо, было тяжело и внутри с каждым шагом и рывком всё словно переворачивалось — слабость давала знать о себе, он устал и хотел спать. Но бросить дело на середине он не мог, Лейла стояла позади него, а он всем своим видом, немного потрёпанным, раздражённым и уставшим давал понять, что прикоснуться к ней больше не позволит. Вот только слишком поздно он уловил рядом чьё-то дыхание, чужие шаги — резкая боль быстро разнеслась по всему телу, осколки каменной ограды, куда так неслабо приложили Кина, ощутимо впивались в кожу, Жнец открыл глаза, ощутимо стиснув зубы. Перед ним был парень с точно такой же внешностью и чёрной, поганой кровью, медленно текущей по прогнившим венам, девушка, стоя позади них, только насмешливо улыбнулась, помахав рукой на прощание.
— Что за чёрт? — в глазах всё медленно плыло, но кое-как, с помощью собственных усилий, Кин оставался в сознании, убеждая самого себя, умоляя, что он не может уйти, не может закрыть глаза, не может уснуть, когда здесь чужаки, которые явно с добрыми намерениями заявились сюда. Вот только тонкие пальцы крепко обхватили шею, сильно сжимая, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь свернуть её одним резким движением, но Кин выкрутился, отмахнувшись от парня, тут же заходясь в сухом кашле, царапающем горло. Удар вышел не таким, как хотелось, даже хруста не было, значит не перелом, но благодаря этому появилась возможность, и нет — не сбежать, не позвать на помощь, не перевести дух — оградить ту, за которой эти двое явились. Кин не понимал, откуда взялось столько сил, но девушка напротив Лейлы истошно закричала, отшатнулась, хватаясь за обожжённые пальцы от барьера чёрного огня. Кин выучил это заклинание, смог обуздать огонь, смог выстоять, смог контролировать его, хотя это не его стихия, просто демонам с красными глазами дан бонус — они могут многое, если только захотят, поддадутся чувствам. И в тот момент оказавшись рядом с девушкой, Кин даже и не вспомнил правила приличия, что девушек не бьют, и ударил, не щадя — он не видел в этом девушку, здесь была только грязь, падаль, то, что нужно уничтожить раз и навсегда. Но это было дано сделать не ему — тупая боль в висках, перед глазами потемнело, и неподвластно ему, пожирая свет и краски, расплывались чёрные пятна.
— Убить его?
— Нет, не стоит, он больше не помеха.
— Да?
— Посмотри: кожа быстро белеет, губы синеют, да и глаза уже мутные — первые признаки смерти демона. Ему недолго осталось, истощение магии, слишком много сил использовал, чтобы остановить нас, да и ты его сильно приложил, кости переломаны. Он сам скоро сдохнет, не переживай за него, с таком состоянии, как правило, долго не протянет даже Дьявол. Идем.
— А воспоминания?
— Большую часть я успела получить, думаю, этого хватит, идём. Пусть умирает достойно, всё-таки сын Дьявола, а мы падшие. Считай это наш подарок, малыш, засыпай.
И Кин послушно потерялся на некоторое время, отрывисто помня, как небо расплылось серыми пятнами над ним, а после он медленно закрыл глаза, не различая где реальность, поддавшись тьме, которая мягко окутала его душу, убаюкивая, тихо нашёптывая что-то на ухо. Там, в его собственном сознании, было легко, невесомо, тепло, но спустя какое-то время вместо такого привычного, тихого шёпота, который ненавязчиво пел колыбельную, Кин услышал только громкое, грозное «Вставай!», и Кин не мог не подчиниться, узнавая и знакомые, и чужие нотки в этом голосе. Широко распахнув глаза, он
— О, Люси-сан, а я тут немного… ой, чуть не упал, — но потом, как бы он не отрицал, Кин всё равно оказался сломлен изнутри, вновь что-то лопнуло, обдавая оставшиеся органы горячей кровью, после поднимаясь вверх, к горлу, тонкой струей вытекая из уголка плотно сомкнутых, посиневших губ. И хотя Хартфилия крепко прижимала его к себе, надеясь привести в чувства и согреть, отогреть его замёрзшие руки, ничего не вышло — в этот день он стал просто мальчиком, который умер ради…
Комментарий к Бонус 4. Кин: мальчик, который умер ради... Здравствуйте, дорогие читатели. Сразу извиняюсь за столь долгое отсутствие, но этому есть причина, и надеюсь, что вы меня поддержите. В общем, у меня большие проблемы со зрением, что появилось ещё несколько лет назад, а теперь эта проблема обстоит очень остро. Поход к врачу принёс и кучу запретов, и первым в списке – забыть о ноутбуке, телевизоре и прочей технике. Вскоре нашёлся компромисс с родителями – 2 часа в день, уже что-то, но, увы, для 10-15 страниц “Дьяволицы” это только или истерично посмеяться, или подразнить воображение. Так что когда появиться полноценная глава этой работы я даже не представляю, а бросать вам короткие обрывки не хочется.
Но отсутствие полноценного доступа к ноутбуку – не значит, что я отдыхаю, валяю дурака и вовсе не думаю про главу. Всё пишется, но от руки: утром, днём, ночью. Когда угодно. Прошу не сердиться и понять меня правильно, надеюсь, что вскоре смогу порадовать вас настоящей, уже привычной 15 страничной главой. А пока прошу принять этот маленький бонус, который, в связи со временем, отведённым мне, писался больше недели.
Желательно к просмотру: https://new.vk.com/photo337030583_424664731
====== Жажда мести, часть 1: Будоража кровь... ======
В голове что-то пронзительно-громко кричит, резко сорвавшись на истеричный смех — и вместо слёз на лице расплывается зловещая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Люси не хочет сходить с ума, послушно поддаваться боли, наполнившей всё сердце, не хочет срываться, позволяя ярости, граничащей с безумием, брать над собой верх. Но только взгляд сам собой, будто невольно, опускается на белое, умиротворённое лицо мальчишки, вовсе без ярко-выраженных мужских черт — ещё слишком юн и глуп. Одним словом ребёнок, обычное дитя с другими корнями, которое нуждалось в защите, поддержке и заботе, но Люси не успела додать ему всё это вовремя, не оказалась рядом в самый нужный момент. Она не почувствовала боль в груди, выворачивающую всё наизнанку, когда сознание мальчишки сотрясалось от невыносимой боли и слабости, не ощутила ничего, хотя нерушимые узы между ними казались по-настоящему крепкими.
Акихико, будто чего-то сильно боится, даже не оборачивается, поспешно уходя в дом, и, Люси поправляя воротник куртки, беззвучно подходит к Кину, обречённо, обессиленно падает перед ним на колени, цепляясь пальцами за потоптанную траву. В голове ничего не укладывается, а сознание трепещет не в силах представить, как жить дальше, зная, что эти глаза, ставшие нужными и родными, больше не откроются и в порыве ярости не окрасятся в алый цвет. Что этот глупый, вспыльчивый мальчишка больше никогда не улыбнётся, не попытается злобно усмехнуться, сострить кому-то в ответ, пытаясь выглядеть достаточно взрослым. Слёзы быстро прекращаются, ведь в них больше нет смысла — Люси поплачет потом, может быть, поплачет, оставшись в гордом одиночестве, быстро пролистывая станицы собственной жизни, с самого начала, когда только впервые появился этот мальчишка. Тогда ещё слишком грубый, жестокий, отречённый от других, не видя смысла в дружбе, но не прогнивший как многие — Люси до последнего момента пыталась помочь ему раскрыть, и он постепенно, как самый редкий цветок, распускал лепестки. А теперь после всего прожитого вместе осталось только бездыханное тело, в мгновение лишившееся тепла и трепетного огонька души, который исчез бесследно. И Люси жаль, что всё вышло именно так, а не иначе, без сомнения, если бы была возможность, то она не колеблясь отдала бы свою жизнь взамен на его. Слишком дорогим для неё был этот мальчишка с бездонными, зеркальными глазами, в которых Люси каждый раз видела что-то новое, радостное, человеческое.