Оливер Твист
Шрифт:
— Разумется, разумется, — сказалъ еврей, который вошелъ въ комнату незамченный Оливеромъ. — Вce это лежитъ въ орховой скорлуп, мой милый; въ орховой скорлуп… спроси вотъ у Доджера. Xa, xa, xa! Никто лучше его не знаетъ нашего катихизиса.
Еврей потиралъ себ руки, слушая краснорчивыя доказательства Доджера и хихикая отъ радости, что у него такой геніальный питомецъ.
Разговоръ, однако, долженъ былъ прекратиться на этомъ мст, потому что еврей вернулся въ сопровожденіи миссъ Бетси и джентльмена, котораго Оливеръ ни разу не видлъ и котораго называли Томомъ Читлингомъ. Джентльменъ этотъ вошелъ не сразу посл еврея, а еще нсколько
Мистеръ Читлингъ былъ старше Доджера и прожилъ на свт зимъ восемнадцать; но въ обращеніи его съ этимъ юнымъ джентльменомъ было нчто, указывающее на то, что онъ считаетъ себя несравненно ниже, ибо чувствуетъ, что ему далеко до пріобртенія такихъ геніальныхъ способностей. У него были маленькіе, вчно мигающіе глазки и лицо, покрытое слдами оспы; онъ былъ въ мховой шапк, темной полосатой куртк изъ бумажнаго бархата, срыхъ бумазейныхъ брюкахъ и въ передник. Костюмъ его, говоря по правд, былъ въ самомъ невозможномъ вид; онъ просилъ компанію извинить его, потому что онъ освободился всего только часъ тому назадъ, а такъ какъ онъ цлыхъ шесть недль обязанъ былъ носить одинъ и тотъ же мундиръ, подчиняясь извстнымъ правиламъ, то не имлъ времени обратить вниманіе на свое обыкновенное платье. Мистеръ Читлингъ прибавилъ съ раздраженіемъ, что новый способъ обкуриванія одежды адски неконституціоналенъ, потому что результатомъ его являются дырки, а что ты подлаешь противъ суда? То же самое замчаніе сдлалъ онъ и относительно странной моды стричь извстнымъ образомъ волоса, что по его мннію было совсмъ уже противозаконно.
Разсказъ свой мистеръ Читлингъ кончилъ заявленіемъ, что вотъ уже сорокъ два долгихъ, смертельно томительныхъ дня, какъ во рту у него не было ни одной капельки и что пусть его повсятъ, если у него не такъ сухо во рту, какъ въ корзин для извести.
— Какъ ты думаешь, Оливеръ, откуда пожаловалъ этотъ джентльменъ? — спросилъ еврей.
— Я… я… не знаю, сэръ! — отвчалъ Оливеръ.
— Это кто? — спросилъ Томъ Читлингъ, подозрительно посматривая на Оливера.
— Мой юный другъ, голубчикъ! — отвчалъ еврей.
— Значитъ повезло, — сказалъ молодой человкъ, бросая многозначительный взглядъ на Феджина. — Не все ли равно, откуда я пожаловалъ; въ скоромъ времени и ты тамъ будешь, готовъ прозакладывать крону.
Выходка эта насмшила мальчиковъ. Пошутивъ еще немного на этотъ счетъ, они шепотомъ поговорили о чемъ то съ евреемъ и тотчасъ же ушли.
Вновь пришедшій, тихонько переговорилъ съ евреемъ и затмъ они придвинули свои стулья къ огню. Еврей, приказавъ Оливеру ссть подл себя, завелъ разговоръ о такихъ предметахъ, которые, по его мннію, должны были интересовать его слушателей. Онъ говорилъ о великихъ преимуществахъ своего ремесла, о способностяхъ Доджера, о веселомъ характер Чарли Бетса, о щедрости его самого. Мало по малу предметъ разговора истощился и мистеръ Читлингъ заявилъ, что очень усталъ, потому что пребываніе въ исправительномъ дом даетъ себя чувствовать черезъ недлю, дв. Миссъ Бетси сочла поэтому необходимымъ удалиться и все общество отправилось спать.
Съ этого дня Оливера никогда не оставляли одного; онъ постоянно находился въ обществ двухъ мальчиковъ, которые каждый день играли въ старую игру съ евреемъ, для собственнаго ли ихъ обученія или для Оливера, это было лучше извстно еврею. По временамъ еврей разсказывалъ о грабежахъ, совершенныхъ имъ въ юные дни, приправляя ихъ такими смшными и любопытными подробностями, что
Такъ постепенно обвивалъ еврей Оливера своими стями. Подготовивъ настроеніе его одиночествомъ и мракомъ, онъ заставилъ его желать общества себ подобныхъ, предпочитая его мрачнымъ мыслямъ, одолвавшимъ его въ этомъ ужасномъ мст, и медленно, по капл вливалъ ядъ въ его душу, надясь, что ему удастся навсегда лишить ее чистоты и наполнить безпрерывнымъ мракомъ.
XIX. Обсуждается замчательный планъ и постановляется ршеніе непремнно привести его въ исполненіе
Была холодная, сырая, втреная ночь, когда еврей, завернувъ плотне въ срый плащъ свое дрожащее отъ холода тло и поднявъ воротникъ до самыхъ ушей, чтобы скрыть нижнюю часть лица, вышелъ изъ своего логова. Онъ остановился у двери, которую за нимъ заперли на ключъ и на цпь, и прислушивался до тхъ поръ, пока стихли шаги, а затмъ двинулся по улиц со всего поспшностью, на какую былъ способенъ.
Домъ, куда привели Оливера, находился по сосдству съ Уайтчепелемъ. Еврей постоялъ съ минуту на углу улицы и, оглянувшись подозрительно кругомъ, перешелъ улицу и повернулъ по направленію къ Спитальфильдсу.
Грязь лежала густымъ слоемъ на камняхъ и мрачный туманъ вислъ надъ улицами; дождь моросилъ не переставая и все кругомъ было холодно и липло къ рукамъ. Ночь эта, какъ бы нарочно была создана для такихъ существъ, какимъ былъ еврей.
Отвратительный старикъ скользилъ украдкой вдоль стнъ и воротъ, напоминая собой омерзительную гадину, порожденіе грязи и мрака, среди которыхъ она двигается и живетъ, выползая лишь ночью на поиски какой нибудь падали.
Онъ прошелъ нсколько узкихъ и извилистыхъ улицъ, пока же дошелъ до Бетнель-Грина; отсюда онъ круто повернулъ влво и скоро очутился въ чрезвычайно тсно и густо населенномъ квартал Лондона, который изобилуетъ нищенскими и грязными улицами.
Еврей повидимому былъ очень близко знакомъ съ этою мстностью, чтобы пугаться темноты ночной и разныхъ препятствій на пути. Онъ прошелъ нсколько переулковъ и улицъ и наконецъ повернулъ въ ту изъ нихъ, которая была освщена однимъ единственнымъ фонаремъ и то на самомъ конц. Подойдя къ дверямъ одного дома, онъ постучалъ и затмъ, обмнявшись нсколькими словами съ лицомъ, отворившимъ ему дверь, поднялся по лстниц. Послышалось ворчаніе собаки, когда онъ дотронулся до ручки двери, и чей то голосъ спросилъ, кто тамъ.
— Только я одинъ, Билль, только я одинъ, мой другъ, — сказалъ еврей.
— Тащи сюда свое тло, — сказалъ Сайксъ. — Смирно, глупое ты животное! Не знаешь ты разв, какой чортъ ходитъ въ сромъ плащ?
Надо полагать, что собака была обманута наружнымъ видомъ плаща еврея; когда онъ снялъ его и бросилъ на спинку стула, она тотчасъ же удалилась въ свой уголъ, откуда только что вышла.
— Ну? — сказалъ Сайксъ.
— Ну, мой милый, — отвчалъ еврей. — А, Нанси!
Въ этомъ восклицаніи слышалось нкоторое сомнніе относительно того, какого ему слдуетъ ждать пріема, такъ какъ мистеръ Феджинъ ни разу еще не видлся съ молодой двушкой съ того самаго дня, когда она вступилась за Оливера. Сомнніе его на этотъ счетъ скоро разсялись при вид поведенія молодой леди. Нанси сняла ноги съ ршетки, отодвинула свой стулъ и просила Феджина придвинуться къ огню, не упоминая о томъ, что было.