Оливер Твист
Шрифт:
— Ну-съ! Знаешь ты, что это такое? — спросилъ Сайксъ и взялъ въ руки пистолетъ, лежавшій на стол.
Оливеръ отвчалъ утвердительно.
— Хорошо! Смотри сюда, — продолжалъ Сайксъ, — это вотъ порохъ, это пуля, это кусокъ старой шляпы для пыжа.
Оливеръ робко отвтилъ, что ему знакомы вс эти вещи. Мистеръ Сайксъ продолжалъ заряжать пистолетъ, не торопясь и совершенно спокойно.
— Теперь онъ заряженъ, — сказалъ Сайксъ.
— Да, я вижу, сэръ! — отвчалъ Оливеръ.
— Прекрасно, — сказалъ разбойникъ, схватывая руку Оливера и приставляя къ его виску дуло пистолета, такъ что оно притронулась къ нему.
Мальчикъ не могъ удержаться, чтобы не вздрогнуть.
— Если ты скажешь
Для того чтобы увеличить эффектъ своей фразы, Сайксъ взглянулъ на Оливера изподлобья и сказалъ:
— Насколько мн извстно, здсь въ дом никого нтъ, кто могъ бы позаботиться о томъ, чтобы тебя не убили. Изъ этого слдуетъ, что разъ я столько времени потратилъ на объясненіе, значитъ я желаю теб добра. Понялъ?
— Короче говоря, — сказала Нанси съ жаромъ и слегка косясь на Оливера, какъ бы желая дать ему понять, чтобы онъ обратилъ вниманіе на ея слова, — если ты вздумаешь позабавить его той игрушкой, что у тебя въ рукахъ, ты лишишь его возможности говорить впослдствіи, ибо весь зарядъ этотъ пустишь ему въ голову, а самъ рискнешь черезъ это попасть на вислицу…. Впрочемъ, въ своемъ дл ты столько длаешь въ теченіи каждаго мсяца своей жизни, что тебя того и гляди могутъ вздернуть.
— Правильно! — отвчалъ Сайксъ. — Женщины лучше нашего и въ нсколькихъ словахъ умютъ изложить дло. За исключеніемъ тхъ случаевъ, когда на нихъ чортъ насядетъ…. Тогда не жди отъ нихъ толку. Ну-съ, теперь онъ предупрежденъ, а потому можно поужинать, а затмъ всхрапнуть немножко.
Нанси поспшно накрыла на столъ, вышла на нсколько минутъ и затмъ вернулась съ бутылкой портеру и блюдомъ бараньихъ головокъ, при вид которыхъ мистеръ Сайксъ воодушевился и началъ острить по поводу страннаго совпаденія названій «джеммъ» — кушанье изъ бараньихъ головокъ и «джемми» необходимые ему инструменты. Достойный джентльменъ былъ вообще въ веселомъ настроеніи и чувствовалъ необыкновенный подъемъ духа, благодаря, вроятно, предстоящей ему въ непродолжительномъ времени активной дятельности; доказательствомъ этому можетъ служить то, что портеръ онъ выпилъ въ одинъ присстъ и за ужиномъ произнесъ такъ около ста ругательствъ, не мене.
Посл ужина, во время котораго Оливеръ не выказалъ особенно большого аппетита, мистеръ Сайксъ проглотилъ еще пару стаканчиковъ виски, бросился на постель и приказалъ Нанси разбудить его ровно въ пять часовъ, наградилъ ее предварительно цлымъ потокомъ ругательствъ на тотъ случай, если она проспитъ. По распоряженію того же владыки Оливеръ улегся, не раздваясь, на брошенномъ на полъ соломенник, а двушка, поправивъ огонь, сла у камина, готовая встать въ назначенное ей время.
Долго не засыпалъ Оливеръ, ожидая, что Нанси воспользуется этимъ случаемъ и шепнетъ ему еще нсколько словъ, но двушка сидла молча у огня, не двигаясь съ мста и только изрдка мшая въ камин. Утомленный душевной тревогой, онъ въ концъ концовъ заснулъ глубокимъ сномъ.
Когда онъ проснулся, столъ былъ уже приготовленъ для утренняго завтрака, а Сайксъ пряталъ какія то вещи въ карманы своего плаща, висвшаго на спинк стула. Нанси поспшно готовила завтракъ. На двор было еще совсмъ темно и въ комнат горла свча. Въ стекла оконъ стучали крупныя капли дождя и все небо было покрыто темными облаками.
— Ну! — заревлъ Сайксъ на Оливера, — половина шестого! Живй, не то останешься безъ завтрака. Мы и такъ опоздали.
Оливеръ не долго занимался своимъ туалетомъ; повъ на скорую руку, онъ на вопросъ Сайкса отвчалъ, что готовъ.
Нанси, стараясь не смотрть
У дверей Оливеръ оглянулся, надясь, что двушка взглянетъ на него, но она заняла по прежнему мсто у камина и исподтишка слдила, уставившись на огонь.
XXI. Экспедиція
Не веселое было утро, когда они вышли на улицу. Дождь лилъ ливмя и по небу ходили густыя, дождевыя облака. Вся ночь была дождливая; на улиц стояли везд большія лужи и канавы были до краевъ наполнены водой. На неб виднлись едва замтные отблески начинающагося дня, что еще боле увеличивало окружающій ихъ мракъ. Свтъ фонарей сталъ замтно тускле, накладывая еще боле мрачный оттнокъ на мокрые дома и грязные улицы. Никто повидимому не поднимался еще въ этой части города; окна въ домахъ были плотно прикрыты ставнями, а на улиц, по которой они шли, все было пусто и безмолвно.
Начинало разсвтать, когда они повернули въ Бетнель-Гринъ-Роадъ. Многіе фонари были уже погашены. Нсколько деревенскихъ повозокъ медленно тащились къ Лондону и только изрдка проносилась мимо нихъ почтовая карета, вся покрытая грязью; кучеръ время отъ времени надлялъ ударами бича перваго попавшагося ломовика, который не свернулъ во время съ дорога, вслдствіе чего онъ могъ опоздать и пріхать на четверть часа позже. Нкоторые трактиры были уже открыты и въ нихъ горлъ газъ. Мало по малу стали открываться и лавки и на улицахъ показался народъ. Появились группы рабочихъ, затмъ мужчины и женщины съ корзинами рыбы на голов, повозки, запряженныя ослами и нагруженныя овощами, двухъ-колесныя тачки съ мясомъ, молочницы съ ведрами молока, словомъ — непрерывная вереница разнаго люда, снабжающая всевозможными припасами восточныя окраины города. Шумъ и гулъ увеличивались по мр того, какъ они приближались къ городу; когда они дошли до улицъ между Шордичемъ и Смитфильдомъ гулъ этотъ перешелъ въ настоящій ревъ. Было уже довольно свтло, и населеніе Лондона принималось за свои дневныя заботы, кончающіяся только съ наступленіемъ ночи.
Пройдя Сенъ-Стритъ и Кроунъ-Стритъ, затмъ Финсбюри-Стритъ, мистеръ Сайксъ прошелъ черезь Чисуэлль-Стритъ въ Бариканъ, потамъ Лонгъ-Ленъ, Смитфильдъ, откуда несся смшанный гулъ всевозможныхъ звуковъ, поразившій Оливера Твиста.
Былъ рыночный день. Вся мостовая была покрыта густымъ слоемъ чуть не по самую щиколотку слоемъ грязи; паръ, подымавшійся отъ разгоряченнаго скота, смшивался съ густымъ туманомъ, нависшимъ надъ городомъ. Постоянныя загородки въ центр обширной площади, а также другія, сдланныя на скорую руку, были биткомъ набиты баранами; вдоль водопоя цлыми рядами стояли привязанные къ столбамъ быки и разныя животныя. Поселяне, мясники, погонщики скота, разносчики, мальчишки, воры, бродяги самаго низкаго разряда, все смшалось въ одну густую толпу. Свистъ погонщиковъ, лай собакъ, мычанье и ревъ быковъ, блеяніе барановъ, визгъ и хрюканье свиней, крики разносчиковъ, проклятія и ругательства неслись со всхъ сторонъ, смшиваясь съ звонками и гуломъ голосовъ, доносящихся изъ ближнихъ трактировъ. Все кругомъ толпилось, толкалось, тискалось, орало, вопило! То и дло раздавалось хлопанье бича спшившихъ на рынокъ, въ каждомъ углу рынка раздавались окрики и отвратительная ругань. Кругамъ везд по всему рынку слонялись неумытыя, небритыя и грязныя фигуры, старавшіяся локтями проложить себ дорогу сквозь толпу. Все это вмст взятое представляло собою картину, ошеломляющимъ и одуряющимъ образомъ дйствующую на вс ваши чувства.